Дело рыжеволосой непоседы
Шрифт:
– Благодарю.
Эвелин как бы нехотя уселась в просторное кресло для клиентов и вперила взгляд в Мейсона. Делла в это время набирала номер телефона.
– Если вы позволите, мистер Мейсон… – осторожно начала рыжеволосая красотка. – Я бы хотела задать вам один вопрос. Только один.
– Какой же?
– Возможно, вы будете смеяться… И даже выгоните меня из кабинета…
– Выгоню? – удивился Мейсон. – За что же?
– Видите ли… Я всегда очень спокойно относилась к деньгам. Есть кое-что, что меня интересует гораздо больше.
– Что же?
– Не смейтесь. Я хочу стать киноактрисой.
Мейсон некоторое время критически смотрел на девушку, потом медленно покачал головой.
– Хорошее
– Я все знаю! – воскликнула Эвелин. – Знаю, что добиться желаемого нелегко. Можете не говорить мне, что даже если я с блеском выдержу кинопробы, это ничего не решит. В Голливуде – толпы таких соискательниц, как я. Нужна красивая внешность, нужны связи… И даже тогда шанс у меня мизерный: один на миллион.
Мейсон, прищурившись, мягко улыбнулся.
– Вы реалистка.
– Мне только и твердят со всех сторон о невозможности пробиться в звезды. Понадобилось семь лет, прежде чем я снова решилась приехать в Лос-Анджелес.
Мейсон поднял брови. Делла положила трубку и сказала:
– Извините, шеф, но телефон в Риверсайде занят. Дайте мне еще две или три минуты.
Мейсон, не отрывая взгляда от посетительницы, лишь кивнул.
– Передайте Герти – пусть она созванивается. Итак, мисс Багби, почему вам понадобилось семь лет?
Посетительница застенчиво улыбнулась.
– Семь лет назад я была восемнадцатилетней наивной девушкой. Стройная фигура, широко распахнутые глаза, веснушки…
– Вы и сейчас хороши собой. Вам не дашь больше двадцати.
– Нет, фигура уже не та. Семь лет тяжелого труда… Постоянно на ногах… Все время ждешь шлепка или щипка… Сами знаете, с официантками не церемонятся. Вечером ноги и руки гудят от усталости… Я думала, что растеряла честолюбие, но только что сказанные вами слова вновь зажгли искру надежды…
– Какие слова?
– Вы сказали, что я имею право кое на что.
– Верно. Вы имеете право на компенсацию. Вероятность того, что вы ее сможете получить, небольшая. Но потребовать некую сумму в возмещение ущерба стоит.
– Деньги не главное. Лица, замешанные в этой истории, достаточно известны в Голливуде. Что же касается Хелен Чейни, то она весьма влиятельная особа.
– Но захочет ли Хелен Чейни помочь вам? – с сомнением сказал Мейсон.
– Мистер Мейсон, вы позволите мне кое-что сказать по этому поводу? Как я уже упоминала, в восемнадцать лет я была весьма привлекательной и решительной девушкой. У меня имелись небольшие деньги, унаследованные после смерти отца. Моя мать умерла, когда мне было лишь десять лет, отец – когда едва исполнилось семнадцать. Я приехала в Голливуд и встретила там человека по имени Гладден. Я была в колоде его карт чем-то вроде джокера. Стаунтон Вестер Гладден.
– Кто он? Расскажите подробнее.
– Он вторгся в мою жизнь, как ослепительное солнце. Близкий друг знаменитых или просто известных людей Голливуда, сам актер, создатель «звезд»… Всех кинобоссов он звал по именам, со всеми знаком, всюду вхож…
– Гладден? Никогда не слышал о таком, – заметил Мейсон.
– Этот человек, – Эвелин горько улыбнулась, – умеющий сразу и бесповоротно располагать людей к себе, оказался законченным негодяем. Но, конечно, я даже не догадывалась об этом. Я была всего лишь игрушкой в его руках. А чем еще я могла быть в восемнадцать лет!
– И что же произошло? – с любопытством спросил Мейсон.
– Я не отнимаю вашего времени? – всполошилась Эвелин.
Мейсон махнул рукой в сторону телефона.
– Я жду звонка, мисс Багби. А ваша история заинтересовала меня. Помимо всего прочего, как юрист, я должен знать как можно больше о вашем прошлом, тем более что намереваюсь выбить вам компенсацию. Так что ваша биография мне весьма кстати.
– Неужели? – улыбнулась Эвелин. – Так вот, Гладден жестоко обманул меня. Вначале он заявил, что раз у меня нет соответствующей подготовки, то нет ни малейшего шанса сделать карьеру в Голливуде, а девичьи грезы – слабое подспорье в этом. Дескать, вначале я должна многому научиться. Сами понимаете, что я ответила: в Голливуде есть только один человек, который может научить меня всему, что так необходимо, и этим человеком является Стаунтон Вестер Гладден. Он согласился и устроил мне трехмесячные курсы на дому. Конечно, Гладден многое мне показал. Я уже более или менее уверенно могла держать себя в обществе и овладела некоторыми актерскими приемами. И в этот момент Гладден скрылся, прихватив мои сбережения. Это было крушение всех надежд. Мне ничего не оставалось, как устроиться официанткой в захудалый ресторан.
– Вы обращались в полицию?
– Конечно. Я тут же пошла в полицию, но, разумеется, не могла рассказать там свою историю полностью. Я лишь сообщила, что Гладден обманом получил право распоряжаться моими деньгами и скрылся с ними. Но как умело он все это устроил! Вначале он мог пользоваться деньгами лишь с моего разрешения. Затем сказал, что хочет стать моим постоянным агентом и получать двадцать процентов от гонораров – когда наступит звездный час Эвелин Багби. Гладден называл себя моим менеджером, агентом, учителем… Надо было видеть, с каким жаром он убеждал меня в том, что я обладаю уникальным талантом. И я верила в это, хотя особенно не обольщалась на свой счет. Надеюсь, нет нужды говорить вам, мистер Мейсон, чем еще было чревато опекунство Стаунтона Вестера Гладдена… Впрочем, рядом с ним я научилась разбираться в чувствах и вообще развилась как женщина. И продолжала неустанно работать над собой, чтобы однажды завоевать Голливуд. Как-то Гладден сказал мне, что ему в голову пришла замечательная идея: вступить в качестве акционера в предприятие, которое создает одна известная кинокомпания. Это позволило бы мне сразу стать весомой фигурой в Голливуде. Надо ли говорить, что я передала в распоряжение Стаунтона все свои деньги!.. Ну, а дальнейшее вам ясно, мистер Мейсон.
– И все же, что было потом?
– Гладден исчез. Больше я его не видела. Конечно, полиция навела справки. Они расспрашивали всех в Голливуде, но никто никогда не слышал о Стаунтоне Вестере Гладдене. Люди, которые якобы были его друзьями и которых он запросто звал по именам, даже не знали о его существовании. Так что полицейские ничем не смогли помочь мне.
– И вы поставили крест на кинокарьере?
– Я бы так не сказала. Я решила выждать. Жизнь была не очень добра ко мне. Иногда, глядя на свое отражение в зеркале, я сравнивала «картинку» с той, что видела в зеркале в восемнадцать лет, когда только начинала строить воздушные замки. И все же я всегда была непоседой, мистер Мейсон. Вечно в мечтах, вечно в дороге… Колесила по всей стране. И наконец сказала себе: «А почему бы мне снова не попробовать?..»
– И тогда вы отправились в Голливуд?
– Нет, вначале я попала в Нидлс. Устроилась там на работу в надежде скопить немного денег, но внезапно заболела. К тому времени, когда я поднялась на ноги, у меня остался только старый автомобиль да несколько платьев. И больше ничего.
Эвелин тяжело вздохнула.
– Мне бы понять, – продолжала она, – что Голливуд приносит одни несчастья. Но я все же решила, что обладаю определенным опытом и могу еще раз попытать счастья. Только до Голливуда не доехала – мой старенький автомобиль окончательно сломался. Мне ничего не оставалось, как ждать, когда его отремонтируют. Вот так я оказалась в этом мотеле. Остальное вы знаете.