Дело тётушки Кеннел
Шрифт:
– Э-э-э… – тоскливо протянул Дюк.
– Езжай, – распорядился Саммерс. – Я тут все улажу.
Воцарилось молчание.
– Ну, вот что, – произнес затем М.Р. Маллоу. – Я рад, что тебе задним числом вбили что-то, здорово напоминающее совесть. Но, э, надолго тебя не хватит.
Саммерс хотел его перебить, но компаньон не дал.
– Заткнись, – сказал он. – Надолго, говорю, не хватит. Если все останется, как есть, вы, сэр, свихнетесь по-настоящему. Что я, тебя не знаю?
Д.Э. опять открыл рот.
– Как ты надоел со своей привычкой перебивать! – разозлился М.Р. – Слушай меня. Ты не просто едешь проветриться. Это оно, я чувствую.
– Что – оно?
– Головоломка, будь я проклят. Твоя головоломка. Наверное. В общем, похоже, это шанс. Постарайся использовать его на всю катушку. Все. Едешь ты. Давай-давай, нечего на меня пялиться! У тебя всегда лучше получались такие вещи.
И, пока компаньон заканчивал беседу по телефону, сообщил доктору:
– А я поеду плясать кадриль. Эй, слышишь? Чтобы был назад живой, в своем уме и с чем-нибудь…
Он повертел пальцами. Компаньон торопливо закивал.
– Простите, профессор, – сказал он в аппарат, – несколько отвл… да. Да. Да, да, да!
Трубка легла на рычаг. Саммерс стоял и смотрел на компаньона.
– Нужно подумать, что мы скажем Форду, – сказал тот.
Возникла пауза.
– Так, значит… – медленно произнесла доктор.
– Да, – мрачно согласился Саммерс. – По условиям контракта мы обязаны докладывать Форду, если собираемся куда-либо поехать. Точно так же, как это делают все его мэнеджеры и рабочие.
– Боже мой.
– Вот именно.
– Хорошо, – тон доктора звучал ровно. – Что же вы собираетесь ему сказать?
– Мы скажем, – почти совсем спокойно произнес Джейк, – скажем мы примерно вот что…
– Что вы уехали в санаторий подлечить нервы? – подсказала доктор Бэнкс. – Куда-нибудь во Францию, Швейцарию или…
– Ни за что! – хором воскликнули компаньоны.
– Но почему?
Саммерс усмехнулся.
– Потому что тогда я окажусь в «Центре Здоровья Автомобильного Общества «Форд Мотор», – он оперся кулаками о стол. – И отказаться невозможно. Форд примет это как оскорбление и отомстит.
– Но за что? На каком основании?
– Обвинит меня в изнеженности. Знаете, как он любит искоренять изнеженность? Он станет говорить это на каждом углу, пока не сделает из меня прокаженного. Все знают, что если Форд кого-нибудь критикует, то лучше не иметь с этим человеком никаких дел. А поскольку все деловые люди в Детройте так или иначе связаны с Фордом…
Доктор в недоумении смотрела на него.
– Вы тут упоминали «простые, физически обременительные занятия», которые вернут мне радость жизни? – продолжал коммерсант. – Хотел бы я слышать, что вы скажете, увидев, как я прикручиваю винты к болтам в палате больницы Форда!
– Ах, да. Социальный эксперимент. Я читала о нем в газетах.
– Социальный – социальный. Пациенты «Центра» получают «простую, необременительную работу». Чтобы ни одной секунды не провести без пользы. Более того, вы не сделаете там ни одного лишнего шага, ни одного лишнего движения. Все, что вам нужно – уже посчитано, записано и утверждено. Остальное должно быть уничтожено потому что социологическая комиссия «Форд Мотор» пришла к выводу, что вам это не нужно.
– Подождите, – остановила его доктор. – Не кажется ли вам, что вы горячитесь? В его методе есть здравое зерно. Кроме того, социологическая комиссия знает свое дело. С формальной точки зрения это выглядит ужасно, но фактически – не так уж сильно отличается от обычной жизни.
– Откуда вы знаете?
– Я знаю, что люди боятся всего нового. И также знаю, что вам свойственно демонизировать то, что вам не нравится. Это просто ваши страхи, мистер Саммерс. Страхи – и больше ничего.
Коммерсант отвел глаза. Не догадаться, на что намекает доктор мог только круглый идиот. Если бы она не додумалась в конце концов сообщать предварительно, насколько будет болезненной процедура и сколько займет времени, ей пришлось бы каждую их встречу нанимать санитаров. И не старенького дедушку Христодуло в компании долговязого прыщавого юноши – сына мистера и миссис Х.Х. Харви, помогавших при необходимости с пациентами. Эти бы не справились. Доктору Бэнкс, вероятно, понадобилась бы пара здоровых и сильных молодчиков из тех, кого держат в больницах на случай, если пациент сопротивляется.
Новый метод доктора показал себя с хорошей стороны. Но даже так выходило с переменным успехом, потому что у пациента страдала то скромность, то гордость, то еще какие-нибудь тонкие чувства – в общем, Д.Э. Саммерс страдал.
– Естественно, – усмехнулся он. – Я знал, что вы это скажете. Еще бы. Кто же, как не вы.
– Стоп, сэр, – оборвал его Маллоу. – Стоп. Опять тебя поперло. Ни один бык так не бесится от красной тряпки, как ты от Форда. Мисс Бэнкс, а что бы вы сказали, если бы узнали, что участие в эксперименте совсем не добровольно, как вы это читали в газетах?
– Но вы же не хотите сказать, что рабочие не могут отказаться участвовать в эксперименте?
– Могут, – не стал спорить Маллоу. – И тогда очень скоро какая-нибудь трудовая комиссия выявит в их работе нарушения, за которое их и уволят.
– Неужели вы верите словам Форда? – добавил Саммерс. – Вы? Да это самая большая свол…
Тут он поймал взгляд доктора, осекся и произнес:
– Да поймите же вы: у людей на «Форд Мотор» нет выбора.
– Выбор есть всегда, – заметила доктор.
– Конечно, есть! – воскликнул Саммерс. – У рабочих есть выбор! Единственный выбор: работать или не работать на Форда! Черт возьми, они могут уволиться! Они счастливее нас!
Компаньон сделал ему знак заткнуться.
– Этого не может быть, – твердо сказала доктор. – Я уверена, что подобные слухи – выдумка журналистов. Ваша неприязнь к Форду представляется мне более или менее обоснованной, но все-таки…
– Нет, доктор, это не выдумка, – вздохнул Маллоу. – Он говорит правду. Все, кто работает на Форда и отказывается от социальных экспериментов, быстро оказываются на улице.