Дело Тутанхамона
Шрифт:
20
Тридцатичетырехлетний граф чувствовал себя счастливейшим из смертных. Богатый, всеми обожаемый аристократ во второй раз ожидал прибавления в семействе. Он являлся хватким дельцом, регулярно приумножал доходы и не знал забот. Граф не раз говорил, что жизнь – это спорт, где побеждает сильнейший. Он мог по достоинству оценить произведение искусства или аллюр скаковой лошади. Граф Карнарвон страстно увлекался как выуживанием сокровищ из антикварных лавок; так и утиной охотой. Он являлся членом жокейского клуба и мог днями напролет заниматься собственной конюшней,
Сейчас его страстью были автомобили. Скорость, ветер, крутые повороты – разве может что-то сравниться с этим? Первые авто он покупал во Франции: в Англию их еще не завезли. Тогда еще впереди машины шел человек с красным флажком, оповещая пешеходов об опасности. То было время технического прогресса, поэтому граф часто менял автомобили. Ему безумно нравился риск, тем не менее он нанял профессионального шофера, которого звали Эдвард Тротман, чтобы было кому подменить его за рулем.
Граф Карнарвон находился в Германии, и сейчас ехал в Швабах, где его ожидала супруга. Шофер где-то простудился и страдал от насморка, поэтому водительское место занял граф. Тротман чихнул, и граф улыбнулся:
– Поправитесь на горном воздухе, Эдвард! Он изгонит всех ваших микробов!
– Дай Бог, ваше сиятельство, а то у меня глаза слезятся. Да и вы, должно быть, не выспались?
– Действительно, скучнейший был прием! Один венский профессор излагал теорию некоего господина Фрейда, автора недавно вышедшей книжки о толковании сновидений. Нелепица, опасная в придачу! Если по недомыслию или глупости научный мир подхватит эту болтовню, то распространит такую заразу, от которой мы еще не скоро избавимся. Что за напасть этот Фрейд!
– Осторожнее, ваше сиятельство! Здесь сплошные виражи!
– Вы совершенно правы, Эдвард, мне нужно быть внимательнее. Ведь именно на поворотах чаще всего случаются аварии. А знаете, что мне предложил один турецкий миллиардер? Купить в Египте хлопковое поле! Я слышал, будто тамошние богачи преумножают свои земельные владения за счет простых крестьян, которые стремительно нищают, бросают свой клочок земли и бегут в Каир. Что за времена! Живем, как на вулкане. Он когда-нибудь проснется, и нам мало не покажется!
Дорога была опасной из-за тумана и дождя. Граф сосредоточенно вел машину, вспоминая недавний разговор с чиновником из правительства. Теперь ему предлагали уже не просто сотрудничество, а официальный пост советника по Востоку. Это могло стать началом славной политической карьеры, пути на самую вершину! Министерству иностранных дел требовались новые люди. Может, обратить внимание на Восток, когда наскучат автомобили?…
Дорога перестала петлять, и граф прибавил скорость. Из-за тумана он слишком поздно заметил две воловьи упряжки, которые стояли прямо посреди дороги. Не успевая затормозить, граф вывернул руль. Автомобиль вылетел на обочину, и перевернулся, придавив графа. Тротмана выбросило на дорогу. Он был жив – удар смягчило его толстое пальто. Придя в себя, Эдвард бросился на помощь к графу и в ужасе увидел, что тот
– Скорее сюда! Мне требуется помощь! – заорал он крестьянам, которые так и стояли посреди дороги.
Двое из них бросились наутек.
– Сошлю на каторгу! – в отчаянии завопил Тротман, и те, хоть и не понимали по-английски, развернулись и поспешили на помощь.
Эдвард велел двоим толкать машину, а третий побежал за доктором. Тяжелый автомобиль вначале не поддавался, но потом все-таки сдвинулся с места. Тротман выволок графа из оврага:
– Ваше сиятельство, скажите хоть словечко, умоляю! – Он обернулся к крестьянам: – Воды! Вассер, битте!
Те притащили из повозки ведро, и Тротман плеснул на графа водой. Карнарвон пришел в чувство. Его губы дрогнули, и он медленно открыл глаза.
– Вы живы, живы!
Граф посмотрел на шофера невидящим взглядом, тихо спросил:
– Никто не пострадал? – И погрузился в кому.
21
В полосатом костюме-тройке, галстуке-бабочке, широкополой шляпе с черной лентой, с белоснежным платочком, торчащем из нагрудного кармана, в белых парусиновых туфлях и с мундштуком в руке Говард выглядел настоящим инспектором Управления раскопками и древностями и отвечал всем требованиям английского этикета, а также своего начальника Гастона Масперо. Его уважали.
Служебный рост радовал Картера. Он путешествовал из Идфу в Ком-Омбо, из Абу-Симбела в Луксор, из Эль-Каба в Гермонтис и приходил в восторг от множества храмов, великолепия барельефов и скульптур, которые теперь находились под его охраной. Он мечтал переместить тонны песка и открыть человечеству новые памятники, ни на минуту не забывая и о Долине царей, которая теперь тоже находилась в его ведомстве. Пока же Говард не смел заняться ей как следует из опасения вызвать недовольство Масперо, который считал Долину полностью исчерпанной и не испытывал к ней никакого интереса.
Основываясь на находках, сделанных Лорэ, Картер попытался заинтриговать начальника во время планового обхода территории.
– Взгляните на гробницу Хатшепсут! Не правда ли, очень интересно?
– Любопытная гробница, но пустая, А усыпальница без драгоценной утвари все равно что старая кокетка с увядшими прелестями. Она непривлекательна!
– Убежден, что здесь еще можно найти немало древностей!
– Не фантазируйте, Картер! От прежней Долины уже ничего не осталось.
– Я все же считаю целесообразным приступить к широкомасштабным раскопкам!
– У Управления нет средств. Мы много тратим на содержание памятников.
– Но я уверен…
– Довольно! Если желаете копать, то сначала разбогатейте. Наймите сотню рабочих, потратьте несколько тысяч фунтов стерлингов. У вас деньги есть?
– Только жалованье.
– Так постарайтесь хотя бы его не разбазарить! И думать позабудьте о Долине. Она мертва. Вы что, хотите и себя здесь закопать?
Раннее утро в Луксоре благоухало кофе и жасмином. Порозовевшая гора на западном берегу Нила и мир богов воссоединялись с человечеством. Картер стоял возле небольшой мечети. Вокруг росли кусты роз и гибискуса. К мраморным дверям, украшенным мозаикой, слетелись птицы – попить из кормушки.