Дело Тутанхамона
Шрифт:
Он повернулся, чтобы выйти, как вдруг увидел светильник, на подставке которого были начертаны иероглифы.
– Что там написано? – спросила леди Эвелина.
– Охранительные формулы!
Все молча вышли в первую комнату, не в силах выразить словами обуревавшие их чувства. Теперь погребальную камеру могли посетить и остальные гости. Они были ошеломлены. Нетерпение на их лицах сменилось торжественным выражением. Все чувствовали себя прикоснувшимися к великой тайне.
Через три часа все вышли на поверхность. Последним гробницу покинул лорд Карнарвон. Солнце уже село. Похолодало.
– Теперь я все здесь вижу по-иному! – произнесла леди Эвелина.
– О милая Долина! Как же ты щедро одарила нас! – воскликнул Картер.
72
Тутанхамон единолично завладел Луксором. О нем говорили на каждом углу. Его имя стояло на этикетках самых неожиданных товаров, в его честь изобретали рецепты супа и жаркого, закатывали балы.
Брэдстрит, желавший тиснуть статейку о дипломатической «болезни» королевы Бельгии, с неудовольствием узнал, что та на следующий же день приехала в Долину, предпочтя осмотреть гробницу в частном порядке.
Каллендер приготовил для нее сюрприз. Он замаскировал электрические лампочки, и свет в гробнице стал теплым и мягким.
Сопровождавший королеву египтолог Жак Капар с восторгом произнес:
– Остановись, мгновение! Сегодня самый прекрасный день в моей жизни! – Он расцеловал Картера и воскликнул: – Вы – гений! Вы облагодетельствовали все человечество!
Сам Картер так не думал, но ему было приятно получить поздравление от коллеги. Поистине, Тутанхамон творил чудеса!
Королева приехала в белом платье с накидкой из серебристой лисы и в широкополой белой шляпе с вуалеткой. Прибытие столь знатной особы наделало много шума: ее свита состояла из семи автомобилей и целой когорты конных экипажей. На пристани их по приказу губернатора встречал духовой оркестр, а по пути приветствовали местные жители.
Ее величество действительно неважно себя чувствовало. Несмотря на жару, ее знобило. Тем не менее она с восторгом осмотрела всю гробницу и забросала Картера вопросами. Тот показал ей содержимое пары сундуков. Деревянная змея казалась настолько реальной, что зрители от изумления ахнули.
Тем же вечером королева выступила на пресс-конференции и не поскупилась на похвалы в адрес Картера и лорда Карнарвона. Она заявила, что пора воздать ученому и меценату должное!
– Опять кому-то дурно?
– Да, Говард! Уже третий человек падает в обморок, выходя из гробницы.
– Это из-за ужасной жары и духоты!
– Все говорят о каком-то проклятии!
– И вы поверили?
– Нет, – улыбнулся граф, – тем более что посетителей меньше не становится. «Таймс» оказалась неплохим союзником. В ней ежедневно публикуют сводки о нашей работе. Клеветники посрамлены!
– Только не Брэдстрит! Он утверждает, что мы в ссоре с местными властями.
– Министр общественных работ уже выступил с опровержением! Он нашел слова Брэдстрита «нелепыми» и заявил, что в наших отношениях царит полная сердечность. Мы даже получили письмо от царя Фуада! Послушайте: «Особенно приятно поздравить вас ввиду того, что ваши многолетние труды увенчались заслуженным успехом!» Теперь вы – национальный герой, Говард! Ваши противники повержены, Лако бессилен. Вы стали неприкосновенны!
В некрополь хлынули тысячи туристов. Их не остановил даже свирепый хамсин. Ночная жизнь в Луксоре стала бурной, как в какой-нибудь столице мира. В модный городок съезжались богатые американцы. Египетские древности их совершенно не интересовали. Они любили играть на скачках, пьянствовать, а по ночам картежничать на судах, бороздивших Нил.
Оттолкнув пару подвыпивших туристов, Картер вошел в гостиную «Винтер Паласа», где граф пил чай с сотрудником музея «Метрополитен».
– Так больше не может продолжаться! – без предисловий начал Картер. – Эти туристы хуже мошкары!
– Но мы всего лишь выполняем просьбу египетских властей.
– И ошибаемся! Эти сумасшедшие все портят.
– Что случилось?
– В проходе застрял человек! Поцарапал ящик! Завтра еще что-нибудь случится! Если гробница будет по-прежнему открыта для туристов, я снимаю с себя всякую ответственность за ее сохранность!
Графу пришлось ехать в Каир, в министерство. А Картер, наслаждаясь одиночеством, сел заполнять дневник.
Дверь тихо отворилась.
– Можно?
Говард отложил ручку:
– Заходите.
Смеркалось. Скалы в Долине окрасились в охристые тона. На гробницы снизошла вожделенная тишина.
– Отец очень огорчен!
– Мне жаль, но мы с ним разошлись во мнениях! Я полагаю, что уступки чиновникам пагубны.
Девушка положила руку ему на плечо. Картер оцепенел и едва мог дышать.
– Вы такой неуступчивый…
– Нет, я…
– Мне это нравится, – улыбнулась Эвелина. – Вы уникальны и несносны. Вы хотите быть лучше всех и жить по правде.
– Да, это так.
Она склонилась и поцеловала его в лоб. Картер вцепился в письменный стол, как утопающий за соломинку.
– Достаточно ли я прямолинейна, на ваш взгляд?
– Ах, как бы я хотел сказать вам, что… – Картер медленно встал. – Я не хотел бы потерять вас, Эвелина! – Он приблизился к ней, но девушка не шелохнулась. – Не знаю, как…
– Молчите, Говард. Мне не нужны слова.
Он обнял ее. Леди Эвелина, Эвелина, Эва, влюбленная женщина – вот оно, счастье!
На заре Говард, против своего обыкновения, еще валялся в постели, вспоминая каждое мгновение этой удивительной ночи.
Дверь штаб-квартиры с грохотом распахнулась.
– Картер, вы здесь? Картер!
Он приподнялся на кровати:
– Ваше сиятельство, я в спальне!
Ворвался граф. Его лицо осунулось. Он прогремел:
– Эвелина все мне рассказала!
– Она поступила правильно.
– Вы ее больше не увидите!
– Почему?
– Вы ей не пара!
– Она – дворянка, а я – плебей?