Дело угонщиков автомобилей
Шрифт:
Молебоев, вроде бы с каким-то вопросом. Одет был прилично, да и лицо внушало доверие... Так, потерпевший Легавин. Вроде бы, согласился, что фоторобот Банщикова похож на мнимого постового, но уверен не был, все слишком быстро произошло. Дамоклов и Ватрушин. Нет, «чайник», который их подрезал, не был похож ни на Молебоева, ни на Банщикова. Впрочем, их не мешало бы опросить еще раз, имея фотографии на руках. Ведь, во-первых, этот «чайник» не вылезал из машины, поэтому музыканты не могли определить, какого он роста. Во-вторых, они были в ярости, и, естественно, его физиономия показалась им гаже некуда. Того «обаяния», о котором говорят свидетели, близко видевшие
— Итак, кто у нас наверняка есть? — подытожил я. — Вездеходов, Набойко, Утрусов, Егоров, Маркины, Курагина, Дроздянкин и еще несколько человек. Надо решить, к кому в первую очередь обратиться.
— Думайте, — ухмыльнулся Лешка. — А пока распечатаю фотографии. Он распечатал фотографии Банщикова и Молебоева в нескольких экземплярах. Мы тем временем снова и снова просматривали список.
— Да все ясно! — прогудел Илюха. — Начинать надо с этого шофера-телохранителя, с Евгения Дроздянкина!
— Угу, — согласился Жорик. — Если только не сделать ход конем и не начать с Легавина. Взять и спросить у него, опознал бы он свою машину, если б встретил — именно свою, а не точно такую же. И не намечалось ли у него по работе контактов с неким Нырковым. Если они должны были встретиться, а бандиты об этом узнали, то сразу и поспешили угнать машину Ныркова, чтобы Легавин ее не опознал!
— Тогда вопрос, откуда бандиты могли узнать, ну, скажем, что у Легавина и Ныркова назначены на понедельник деловые переговоры, — сказал я.
— Если такие переговоры действительно были назначены, то выяснить, кто всполошился, будет легче легкого, — подал голос Лешка. — Но все это можно сделать вторым этапом. А пока, я согласен, начинать надо с Дроздянкина.
— Я тоже, — кивнул я. — Во-первых, у него должна быть профессионально хорошая память на лица.
— Во-вторых, — подхватил Жорик, — с ним легче будет разговаривать. Если мы обратимся к другим свидетелям, или тем более к потерпевшим, то можем ненужного шороху наделать. Кто-нибудь из ограбленных еще возьмет и помчится в милицию: вот, мальчишки опознали грабителей по фотографиям, а вы-то сколько времени терехались! Ну, и такое начнется, что бандюги могут ускользнуть!
— В-третьих, — добавил Илюха, — Дроздянкин к нам отнесется серьезно и спокойно. Он, небось, сам переживает свой профессиональный прокол. Ведь так близко подпустил этих типов к машине и не успел даже оружие применить. Наверняка он хочет восстановить свою репутацию и свести счеты с бандитами, поэтому с ним мы вернее всего найдем общий язык.
— В-четвертых, — сказал Лешка, — он будет понимать, что пока стоит помалкивать. Если он расскажет своему боссу, Курагину, что напали на след угонщиков, тот может всю свою охрану натравить по следу Банщикова и Молебоева, а от этого пока будет только хуже.
— А с другой стороны, сказал я, Дроздянкин может подстраховать нас, если необходимо. Прикрыть и все такое. Он ведь профессионал, а еще неизвестно, с чем мы можем столкнуться, проводя свое расследование.
— В общем, — сказал Жорик, — мы сходимся на том, что начинать надо с Дроздянкина. Леха, в твоем досье есть его данные? Адрес, там, телефон?
— Уже ищу, — сказал Лешка, и его пальцы забегали по клавиатуре компьютера. — Найти эти данные — не проблема. Ага, вот! Домашний адрес, домашний телефон. И еще на его имя мобильный телефон зарегистрирован. Я думаю, надо вызванивать его по мобильному. Таких людей только по мобильнику и можно застать, они ведь вечно в разъездах.
— Отлично, звоним! — и я принес в нашу комнату трубку радиотелефона.
— Давай я поговорю! — Жорик сразу выхватил у меня трубку. — У меня язык самый подвешенный.
— Да уж, рассказывай... —- проворчал Илюха. Но спорить с Жориком не стал, как и все мы. В Жорике есть такая наглеца, которой нам не хватает, поэтому, и правда, со взрослым он мог поговорить лучше всех нас.
Жорик уже набирал номер мобильного телефона, написанный Лешкой на листочке бумаги.
— Здравствуйте, — сказал он в трубку. — Евгений Александрович?.. Евгений Александрович, не удивляйтесь, пожалуйста, с вами говорят кадеты училища ФСБ, — очень важным тоном уведомил собеседника Жорик. — Нам нужно с вами встретиться, чтобы показать несколько фотографий. ...А дело в том, что мы, в виде практики, так сказать, занимались угнанными автомобилями... Да, той бандой, которая и ваш автомобиль угнала... Дело очень важное. Возможно, мы нашли то, до чего милиция не докопалась, а возможно, мы в полном пролете. Поэтому, пожалуйста, не рассказывайте никому, что вы с нами встречаетесь, пока фотографии не посмотрите. А то, знаете, не хочется выглядеть дураками, если окажется, что мы попали пальцем в небо. Много времени мы у вас не займем. ...Да, мы можем прямо сейчас, — Жорик показал нам поднятый вверх большой палец. — Как до вас добраться? Да, я записываю...
Записав адрес и попрощавшись, Жорик подмигнул нам.
— Вот так! Вперед! У него сегодня свободный вечер, а ехать нам совсем недалеко!
— Это мы знаем, — Лешка указал на адрес, записанный на бумажке.
— Не нуди! — отмахнулся Жорик. — Ты знаешь голый адрес, а я точно записал, каким транспортом ехать и через какие дворы идти. Ну? Видели, как у меня солидно получилось? Спорить готов, если б говорил кто-нибудь другой, то Дроздянкин мог и послать куда подальше. Подумал бы, что это розыгрыш!
Тут, наверно, можно было бы поспорить, потому что правильно общаться с людьми нас всех учили. Да что там!.. У нас на вступительных экзаменах давали такие тесты, на которые трудно было ответить, если не знаешь, как правильно вести себя с теми или иными людьми. Результаты тестов от нас держали в секрете, но, я подозреваю, кое-кто отсеялся как раз потому, что не сумел правильно ответить именно на такие тесты по общению (по «психологии контактов и конфликтов», как Осетр это называет), а ведь нам больше всего с людьми предстоит работать. Я вот как раз удивляюсь, как Жорик прошел, ведь он заводной, как черт, с полуоборота может в драку полезть, и его вспыльчивость во вступительных тестах сразу должна была проявиться. Мне кажется, в Жорике разглядели, что называется, «здоровую основу».
Ладно, я мог бы долго еще распространяться на эту тему, но меня опять завернуло в сторону от нынешней истории. Мы быстро оделись и рванули из дому, и буквально через полчаса мы добрались до кирпичной девятиэтажки и позвонили в дверь квартиры. Нам открыл крепкий мужик с живым лицом.
— Кадеты? — прищурился он на нас. — Заходите, раздевайтесь.
Мы вошли, разделись и прошли в комнату.
— Садитесь, — сказал Дроздянкин, указывая на кресла и стулья вокруг журнального столика. — Только, ребята, мне хотелось бы убедиться, что вы действительно кадеты, а не дурака валяете. Есть у вас какие-нибудь удостоверения?