Демиург
Шрифт:
Мониторы зажглись, среагировав на мое движение. Комната наполнилась приятным гулом ожившего железа. Отыскав под кроватью клавиатуру, я вывел на рабочий экран окна с запросами, накопившимися за время, пока я спал. Дурная порода людей всегда будет подгонять мне работу. Даже сейчас, когда проявления человеческой глупости поч ти полностью мно ю ликвидированы.
Бот-программа отловила несколько новых шоу для умалишенных и пятерку свежих реклам, подготовленных в разных уголках мира для показа по телевидению. Не имея никакого желания изучать заблокированный контент, я подтвердил решение программы по мерам изоляции материала. В прошлом я мн ого думал над тем, как избежать подобной ежедневной рутины. Если бы люди перестали смотреть этот ящик, наполняющий их черепа холодцом, я смог бы уделять больше времени вопросам первой важности. Каждый раз удивляясь, почему большинство
Я перешел к папке, содержание которой было помечено как "требующее анализа". Искусственный интеллект не всегда способен распознать, что создала природная глупость, поэтому разбираться с ее творениями приходится мне. Видеофайл из папки я отправил в плейер, и под радостно-идиотскую мелодию на экране запрыгали краски, частая смена которых способная вызвать эпилептический припадок.
"У вашей киски нет отбоя от кавалеров?
– вещал из колонок писклявый девичий голос.
– Выход есть! Кошачьи прокладки "Либен Лок" с поглотителем запаха. И ваша киска всегда суха!.."
В такие моменты я жалею, что был рожден человеком. Будто вина за создание подобной мерзости лежит и на мне. Скверна, схожая с этой, появляется на свет ни в первый раз, и, что прискорбно, ни в последний. Остановив безумие нажатием трех клавиш, я выполнил привычные для меня процедуры по прижиганию болячки. На сегодня мой долг перед собой был выплачен. Агнцы телевизионного бога спасены от ереси лжепророков, а лжепророки будут думать, что их слова съедены и переварены. Вот только злое семя не даст жизни - через неделю чертовы рекламщики получат отчет о провале своей кампании. Быть может, низкий рейтинг их выкидыша укажет им на их интеллектуальную ущербность. И все будут счастливы. Особенно я.
Холодный душ освежил мои мысли и привел в порядок настолько, насколько можно чувствовать себя в порядке в сорокаградусную жару. Свой холодильник я обнаружил пустым, а это значило, что мне либо придется смотреть чемпионат на голодный желудок, либо рисковать тем, что еду мне могут доставить во время игры. Ни один из вариантов меня не устраивал.
Какой бы неприязни я не испытывал к себе подобным, но выходить за дверь мне иногда приходи лось . Конечно, полная изоляция от общества до дня, когда оно станет другим, было очень заманчивым, но атрофия мышц и перспективы мочиться сидя в шестьдесят лет меня абсолютно не прельща ют . Через два квартала от моего дома находи тся небольшая пиццерия, одно из немногих мест, сохранившихся со времен, когда мир был прежним. Я принял решение, что за победами Файв Би-Даблъю я буду наблюдать под пиццу с копчености и томатным соком. Надев шорты и более-менее свежую футболку, я покинул свое жилище.
Исходивший волнами проспект устремлялся в дебри каменных джунглей, пестрящих бесконечной чередой рекламных бордов. Нельзя сказать, что мне нравится этот город, но и негативных чувств я к нему не испытываю. Наверное, дело привычки. В юные годы я горел желанием жить в там, где бы мне нравилось, а не там, где мне воле й случая суждено было родиться. И когда мое финансовое положение стало позволять мне путешествия, я не упустил возможности побывать в других городах, как ближних, так и далеких. Каждый из них манил огнями, завлекал в свои объятья, сул ил вечную славу и несметные богатства, пьянил, одурманивал и гипнотизировал. Но в чреве каждого из них я видел кишащий рой паразитов. Все эти выродки - бизнесмены и офисные работники, распевающие на утренних собраниях гимны своих гнилых компанишек; размалеванные, прокуренные шлюхи с истекшим сроком годности; финансисты, юристы и политики с разжиревшей лживостью; ядовитые сектанты любых конфессий со своими шизофреническими проповедями; нищие духом и просто кретины, заливающие нутро слабым алкоголем у подъездов и подворотен; заполонившие улицы меньшинства не таких как все, с пробитыми и растянутыми, как попользованный гандон, мочками ушей и альтернативизмом мышления; бесцеремонные рекламщики и назойливые торгаши всех мастей, чьи физиономии лучше всего смотрелись бы размазанными по асфальту; пестрые, как петухи, ведущие и потенциальные участники их шоу, готовые обменять свою честь на известность; отравленные модой звезды-однодневки с ох рен енно завышенным самомнением и раком головного мозга; подражающие им фанатки с глянцевыми лицами и силиконовыми душами – жрицы телефонных фотокамер и туалетных зеркал... вся эта элита бездуховности стояла на вершине пищевой цепочки социума. Все они кормили город и за счет него же кормились. Как жаль, что я не нашел города без жителей.
Но если раньше мне приходилось скрываться от людей за темными очками и выкрученным на максимум звуком в наушниках, то теперь они сами прячут от меня свои глаза, в которых нет ничего, кроме алчности, зависти и похоти. Сегодня все, начиная с новорожденных и заканчивая коматозными стариками, носят маски, которые объединяют и разделяют их одновременно. Маски, которые я сам на них надел. Я назвал эти маски альтервизорами.
Первый образец этого устройства был создан мною двадцать семь лет назад, а спустя четыре года девяносто пять процентов лысых обезьян отдали мне свои уши, глаза и мысли, взамен получив возможность виртуально изменять реальный мир. Нацепив себе на голову пластину с нейронными контактами, каждый получал способность редактировать под себя восприятие действительности , убирая неугодные элементы временно или навсегда. Многие изменили свой мир так сильно , что сейчас живут в стране грибных фантазий, а мировоззрение нового поколения преломлено сквозь призму снов настолько, что практически не имеет ничего общего с реальностью.
Но идея альтервизоров состояла далеко не в удовлетворении моей мизантропии. Извечная проблема вражды классов, с которой мыслители безуспешно пытались разобраться на протяжении всех времен, наконец, была решена. Люди перестали мешать друг другу и занялись своими делами, прямо или косвенно продвига я науку и производство. Даже границы государств потеряли свою прежнюю значимость. Утопия построилась сама собой, с единственного кирпича, заложенного земным разумом. Моим разумом.
Когда альтервизоры были внедрены в общеобязательное использование, я праздновал победу. Те, кто был рожден после двадцатого года, никогда не слышали о преступлениях, - я уж постарался. Однако природу человека мне так и не удалось победить до конца. С рождения не зная о проституции, женщины продавали себя. Лишенные с детства знаний об иерархии, молодые люди начинали рваться к власти, хоть эта власть и была мнимой.
Но пускай. Пускай кичатся своими достижениями. Пускай устраивают оргии, пускай трахаются хоть по сто человек разом . Главное, что никто от этого не пострадает. Все их победы видны только им лично , а их поступки не задевают тех, кого не должны задевать . В этом спектакле они куклы, а я дергаю за нити и незримо направляю их в нужную сторону. Я создал эту игру, чтобы оградить от болезни ту часть настоящего мира, которую еще можно спасти. Но чтобы найти лекарство, мне нужно время...
Так, в размышлениях, я миновал квартал и остановился у перекрестка, пропуская поток машин. Вдали, над миражом раскаленной дороги, уже виднелась вывеска пиццерии. Мое внимание привлек автомобиль одной из последних моделей . Я сразу выделил его взглядом из сотен других. Синие неоновые номера на крыше и бампере указывали на то, что в салоне сидит некто, чья известность выходит за рамки какого-то одного слоя общества. С такими номерами обычно ездили известные спортсмены, писатели и, черт бы их побрал, шоумены . Стекла на машине были затемнены, и разглядеть тщеславного ублюдка, сидящего внутри, не представлялось возможным. К тому же, учитывая мои интересы к о всему происходящему в мире людей, я едва ли надеялся узнать его за маской, даже если б и увидел. Но дальше случилось нечто совершенно неожиданное для меня.
Тонированное стекло опустилось, и из окна выглянул парень лет двадцати. Выбравшись из салона по пояс, он огляделся по сторонам, а после, ухватившись за открытый сверху воздушный люк, вскарабкался на крышу. Машина продолжала двигаться, не сбавляя скорости. Я знал - подобного не могло произойти в моей системе. Альтервизор должен блокировать побуждения к любому из действий, способному привести пользователя к травмам или смерти. В моей системе что-то пошло не так. Я хлопнул по карманам в надежде, что в прошлый раз оставил свою маску в этих шортах, но меня ждало разочарование. Окрикивать пацана было бесполезно - на мне не было альтервизора, а без него меня никто не увидит и не услышит. Все, что мне оставалось - наблюдать и надеяться, что кто-то другой остановит этого идиота.