Демиург
Шрифт:
Но с каждым шагом вечерняя феерия рассыпалась, как детский шалаш под зимней бурей. Далекая песня превратилась в волчий вой; ангельские голоса охрипли, зарычали голодными подземными тварями. Благородный металл солнца обернулся в кровь и залил небеса от запада до востока. Лишь идущий навстречу человек продолжал улыбаться. И я вспомнил его. Вспомнил, какая угроза движется за ним по пятам. Вспомнил, что меня с ним связывает. Вспомнил, что ненавижу его больше самой ненависти.
"Нет, не трогай, не приближайся ко мне! Не отбирай у меня сказку, она моя! Я не хочу идти с тобой.
* * *
Я очнулся со сдавленным криком в горле. Этот город с его чуждостью и смрадом вернулся и вновь навис надо мной, зажал в тиски. Мои щеки намокли от слез. Передо мной стоял мой пленитель, в точности такой, каким я видел его в том саду. На нем была маска, но, в отличие от других, она скрывала не все его лицо, а один только правый глаз. Пластины у виска и над бровью были усеяны множеством мелких кнопок. Рваная рубаха его была небрежно заправлена в короткие засаленные штаны, явно малые для него по размеру.
– Ты мудак без капли инстинкта самосохранения, - сказал он, отдышавшись.
– Я уже не мальчик, чтоб гоняться за тобой.
Меня переполнял гнев. Я проклинал себя за то, что попался, что проиграл старику, но более всего я проклинал собственное бессилие.
– Почему?
– закричал я.
– Почему я тут? Что это все... почему все такое?!
– Видать, ты здорово шибанулся башкой, малый. Так что ты давай, не горячись, хорошо?
– он посмотрел на меня с соучастием и присел рядом.
– Помнишь, как ты сиганул с крыши?
"О чем он говорит?"
– Ну, давай, вспоминай. Ты ехал в машине. Потом за каким-то чертом тебя понесло на крышу. Ты вылез из окна... Ну?
Слова Грозы, трепещущие крылья за моей спиной... Воспоминания, словно спрятанные за некой ширмой до нынешнего момента, медленно и нехотя открывали мне историю событий, произошедших если не сегодня, то совсем недавно. Слова Грозы, Песнь Полета... О какой машине говорит старик? Я схватился за голову, силясь не потерять хрупкую связующую нить.
– Я ехал в карете...
– Да твою ж мать, - он сплюнул на землю.
– Где видишь здесь кареты?
– Я хотел полететь...
– Полететь, - передразнил он, намеренно растягивая слово.
– Икар херов.
Головоломка упорно отказывалась собираться воедино - в моем воспаленном разуме плясали черти. Но в моем ли?
– Что со мной не так? Почему я... такой?
– Какой? Ты всегда таким был, - он будто знал, что я имею ввиду и заранее подготовил ответ.
– Другого себя ты придумал.
И снова сплошные загадки, снова ни толики смысла в ответах. Но если хоть на миг представить, все это правда, что реален лишь этот мир, а прошлая жизнь мне приснилась, как можно жить дальше, не сойдя с ума? Я просил о скорейшем избавлении.
– Прикончи меня...
– Ты двинутый что ли?
– спросил он строго.
Моя просьба, очевидно, расходилась с его намерениями. Но, в таком случае, что ему нужно от меня?
– Вы из... Механикумов?
– страшась самого слова, предположил я.
– Что? Ради бога, нет.
– Тогда сообщите моим друзьям. Они должны меня искать. Пошлите гонца к Шторму, он заберет меня. Адрес... есть, где написать?
– Нет у тебя друзей, парень. Там, может, и были, а здесь нет...
– Это же Кейма, да?
– продолжал я.
– До Сайгории далеко, я знаю, но я заплачу. И Шторм заплатит. Просто скажите ему, что я здесь...
– Да нет никакого Шторма, черт бы тебя побрал!
– отрезал он.
– Послушай. Я не враг тебе. Более того, в сложившейся ситуации - единственный друг. Я, наверное, хреново объясняю, но ты уж постарайся понять, о чем я говорю. Те штуки у них на лицах, которые ты видел, альтервизоры. Как у меня, только полнопрофильные, - старик указал на маску у себя на лице.
– У тебя была такая же. И из-за нее ты видел мир... по-другому. И Шторм, и эта твоя Сайгория, или где ты там жил?
– они только в твоей голове, понимаешь?
– он встряхнул меня за плечи и спросил настойчивей: - Ты понимаешь меня или нет?
Смысл его слов был все так же далек от меня, но я решил, что лучше будет согласиться, и неуверенно кивнул.
– Уже лучше. Так вот, твоя штуковина... сломалась. Ты вывалился из системы, - он вытер рукою пот со щетинистого подбородка.
– Мне, конечно, охренеть как жаль, что это случилось именно с тобой, малый, но, пока не поздно, я должен понять, что пошло не так, иначе существует совсем ненулевая вероятность, что подобное случиться с кем-нибудь еще. Улавливаешь? Поверь мне, будет совсем не круто, если однажды кто-то окажется в твоем положении, а я не буду об этом знать.
– Мне нужно домой, - рыдал я.
– Пожалуйста.
– Прикинь, я как раз решал этот вопрос, когда решил на мир посмотреть. Скажу тебе, ты мне и задаром не сдался в моей квартире, но раз уж я занялся тобой, то и выпровожу, как полагается. Так мы вернемся, чтоб я закончил начатое или ты себе новое жилье облюбовал здесь, в мусорном контейнере?
– Обещай, - потребовал я.
– Обещай, что отправишь меня домой.
– Обещаю, парень. Теперь мы можем идти?
Едва ли я поверил его словам. Но в подвешенном состоянии, когда я ни в чем не мог быть уверен, мне хотелось обрести какую-нибудь почву под ногами, пускай и рыхлую, как обещания тюремщика, объявившего себя моим другом.
Он помог мне подняться и, поддерживая под руку, повел со двора.
– Почему они носят эти маски, - спросил я, - если с ними они ничего не видят?
– Они видят только то, что хотят.
– Зачем?
Старик не ответил мне. Мы остановились в центре двора у столика.
– Видишь тех уродов?
– промолвил он негромко.
Я взглянул вперед и между угрюмыми домами, в освещенном фонарем переулке, увидел двух мужчин, одетых в строгие темно-синие костюмы. Заинтересованные нашим присутствием, они двинулись к нам. Их шляпы показались мне смутно знакомыми, однако я не придал этому особого значения. Что мне вообще может быть здесь знакомо?