Демобилизация
Шрифт:
– Тише нельзя?
– буркнул из угла Залетаев, приподнял голову, но, увидев Курчева, тут же повернулся к стене.
– Женился?
– кивнул в сторону летчика Борис.
– Да нет. Совсем присох, - улыбнулся Павлов.
– Я про Зинку спрашиваю, - сказал Борис.
– Ничего, обкрутит, - проворчал Секачёв.
Батя им уже комнату обещал. Забродин в госпиталь лег. Освободилась.
– Что, не женился?
– Кто?
– Кто, кто? Инженер, - рассердился Курчев.
–
– Я?
– Говорили - ты. Она как взяла у летчика адрес, так сюда не возвращалась. Даже шматье какое-то оставила.
– Иди врать...
– Значит, перевелась просто на другой объект. Жалко. Девчонка ничего была.
– Я тебе, историк, на полку двести впишу, - зевнул Морев, - как раз среднее. Идет?
– Нам татарам, одна муть, - придвинул Борис табурет к столу. Он все еще не оправился от известия о Вальке-монтажнице.
– Сдавай, коммунист, - пододвинул Морев колоду Павлову.
– Сдай на мизер, чтоб больше трех не ловилось, - сказал Борис.
– Ну да! Разве Федя-большевик когда сдаст, - вздохнул Секачёв.
– Чего они тебя так окрестили?
– спросил Курчев покрасневшего Павлова.
– Скажи, не зажимай, - подмигнул Морев.
– Да хватит вам, - отмахнулся Федька.
– В партию подал, - напуская важности, пробасил Секачёв.
– Врешь!
– Чего врать? Мы все со смеху чуть в штаны не наложили, а Колпиков ничего - принял. Покажи, чума, кандидатскую корочку.
– Правда, покажи, - попросил Курчев, все еще надеясь, что его разыгрывают.
– В сейфе, - мотнул головой Павлов.
– Ну что, мизериться будешь? уткнулся в распущенные веером курчевские карты.
– Да нет, - Курчев сразу потерял интерес к игре.
Через полтора часа, почти все время пропасовав, он выиграл восемнадцать рублей и, притащив из волховской комнатенки его матрас и подушку без наволочки, скинул сапоги и накрылся шинелью.
– Спишь?
– спросил в темноте Федька.
– Ага, - машинально ответил Борис, думая, как завтра встретит его Ращупкин.
– Батя тут чехвостил тебя.
– А тебя?
– усмехнулся Борис.
– Меня - нет, меня теперь не укусишь.
– Ну, это как взяться. Ты пить бросил?
– спросил младшего лейтенанта.
– Пить - нет, - засмеялся тот, но тут же посерьезнел: - Без корочки офецеру нельзя. Все равно, когда подавать, сейчас или через год. Уж если решил, так лучше сразу... А то ты отсюда выскочил, а мне что - пропадать?..
– За что Журавль ругал?
– спросил Борис.
– А так... За все сразу. Трус, говорит. В воздух стрелял, а потом сразу дёру. Говорит, дня лишнего здесь не потерплю. Документы
7
Утром Борис на развод не вышел. Сидел на койке и меланхолически разглядывал свои сапоги. Волхов уехал в отпуск и чистить обувь было нечем.
Заметив, что пуговица на левом погоне шинели оторвалась, он сорвал погон, а для симметрии и второй. В мятом кителе и бриджах, в невычищенных сапогах спустился к штабу. Никто навстречу не попадался.
Круглолицый начфин сидел в своей комнатенке с каким-то незнакомым мордатым младшим лейтенантом.
– Вот он, - кивнул начфин на Бориса.
– С него возьмешь и как раз будет. А ты, Курчев, сдавай удостоверение, бери справку и вот три косых. По вчера рассчитал. За "молчи-молчи" выходное не положено.
Курчев выложил удостоверение личности, взял справку, которая до получения паспорта оставалась его единственным документом, расписался на отдельном листе ведомости и пересчитал купюры. Все были пятидесятками и здорово оттопырили карман.
– Куда кладешь?
– усмехнулся начфин.
– А ему?
Курчев понял, что мордатый младший лейтенант - это присланный в часть новый комсорг.
– У меня все плачено, - сказал и вынул из нагрудного кармана билет. Ему жаль было разменивать новые купюры.
– За март уплачено,- поглядел комсорг в свою новенькую ведомость,- а за апрель - нет.
– А сколько?
– Полтора процента, - усмехнулся начфин.
– Фью, - присвистнул Курчев.
– Не пойдет. Апрель только начался. В Москве заплачу. Да и с выходного не положено.
– Положено со всего, - помрачнел комсорг.
– А мне двадцать шесть стукнуло...
– Что? Продлеваться не будете?
– Нет, - покачал головой Курчев и положил билет на стол.
– Ох и жмот, - восторженно засмеялся начфин, но Курчев не ответил и вышел.
В штабном коридоре, недалеко от тумбочки посыльного, заложив руки в карманы галифе, стоял, будто нарочно ожидая лейтенанта, капитан Зубихин.
– Здравия желаю, - сказал Борис.
– Привет. Освободился?
– Ага.
– Ну, тогда пошли. Чего-то тебе покажу, - взял Бориса под руку. Специально для тебя приехал.
– Еще чего?
– вырвал Курчев руку. Ему казалось, что его арестовывают.
– Да не дрожи. Или совесть нечиста?
– В чем дело?
– Ни в чем. Хотел тебе кой-чего показать. А то уедешь и не узнаешь. Пойдем, жалеть не будешь.
– Некогда. Паспорт получать надо.
– Пошли, пошли. Все равно сегодня не успеешь.
– У тебя что - ордер на меня?
– не выдержал Борис.