Демогоргон
Шрифт:
— Виски, пожалуйста, и немного льда — если он, конечно, есть. А вам не кажется, что это будет немного невежливо?
Снова рассмеявшись своим очаровательным смехом, она приготовила напитки, уселась на высокий табурет и, опершись подбородком на сложенные руки, уставилась на Трэйса.
— Невежливо? Ничуть. Я уже спускалась сюда чуть раньше и переговорила с одним из служащих отеля. Он сказал, что если мне что-нибудь понадобится…
Трэйс понимающе кивнул и с удовольствием отхлебнул из стакана.
— Вот что значит хорошенькое личико и симпатичная фигурка, да?
— Дело вовсе
Она явно привыкла к комплиментам: замечание Трэйса по поводу ее внешности прошло практически незамеченным и как будто совершенно не произвело на нее впечатления. Значит, отныне следует этого избегать.
— А где вы собирались есть? — спросил он.
— О, да где угодно. Греческий салат, стакан рецины — этого вполне достаточно. Но мне еще хотелось бы пройтись. Думаю, прогуляться по Старому Городу. Говорят, там полным-полно привидений. Сами понимаете: здесь повсюду романтика, волшебство и история.
Он кивнул.
— Я почувствовал это еще в автобусе. Так, значит, мы оба здесь впервые?
— На Родосе? Да. Я бывала на других греческих островах, но на Родосе в первый раз. И на Карпатосе тоже до сих пор не была.
— Мисс Гальбштейн, должен предупредить вас, что по-гречески я говорить не умею, — начал Трэйс, — да и вообще почти ничего не знаю ни о Греции, ни об островах, но…
— … мы как-нибудь справимся, — перебила она, снова улыбнувшись. — Насколько я понимаю, вы не прочь отправиться вместе со мной?
— Ну, поскольку мы оба здесь впервые… — Он не договорил.
— Ладно, значит, решено, — пожала плечами девушка. — Может, тогда сначала выпьем еще по одной?
— Нет, — покачал головой Тэйс, которому даже не верилось, насколько все оказалось просто. — То есть, мне кажется, что не стоит. Во всяком случае, не здесь. Но когда мы найдем местечко, где можно поесть, если захотите, то можете познакомить меня и с рециной.
— Тогда, может быть, нам сначала познакомиться друг с другом, — ответила она. — Меня зовут…
— Амира, — продолжил он за нее. Настала его очередь улыбнуться. — Я и так знаю ваше имя, хотя и не представляю, кто вы.
Улыбка так и не исчезла с ее соблазнительных губ, но ему показалось, что ее глаза чуточку прищурились.
— Кто я? Чем я занимаюсь? Наверное, я не совсем правильно вас…
— Нет, я имею в виду вашу национальность. Хоть вы и сели на самолет в Англии, но, сдается мне, вы не англичанка.
— Нет, родом я из Израиля, но училась в Англии. Вот видите, как все сложно! Ничего, я могу рассказать вам о себе и потом, а вот как насчет вас, мистер Трэйс?
— Прошу вас, называйте меня просто Чарли, — тут же отозвался он.
— Чарльз?
— Нет, просто Чарли — во всяком случае для друзей.
— Отлично, можно считать, познакомились.
Они вышли из бара и, миновав стойку портье, через некоторое время оказались на оживленной улице.
Амира тут же смело взяла Трэйса за руку, что слегка удивило его, но она как будто ничего не заметила.
— Куда? — спросил он.
— Ну, если мы отправимся вдоль набережной, то потом хотя бы найдем
Меньше чем через десять минут они добрались до маленького рынка, прошли мимо лотков, заваленных фруктами и овощами — которые, как обратил внимание Трэйс, были не особенно высокого качества, за исключением, пожалуй, картофеля да огромных и блестящих дынь. Обращали на себя внимание яркие поделки из якобы «кораллов» и кружева, которые пожилые гречанки плели прямо здесь. Небольшие забегаловки, кольцом окружавшие рынок, источали аппетитнейшие запахи баранины со специями и запеченных на углях кур.
Трэйс был вполне готов перекусить прямо на рынке, в отличие от своей спутницы. По-прежнему держа его за руку и практически таща за собой, она влекла Трэйса куда-то дальше по узким, извилистым улочкам, застроенным по обеим сторонам высокими, давно нуждавшимися в реставрации домами. Нового кругом явно становилось все меньше, а старого — все больше. Амира оказалась совершенно права: романтика и предания веков здесь удивительным образом переплетались и буквально подавляли человека. Когда она наконец замедлила шаги и Трэйс пошел рядом с ней, у них совершенно пропало желание говорить, а больше хотелось просто впитать в себя хоть частичку окружавшей их ауры безвременья.
Попадавшиеся им по пути узкие аллейки были залиты бетоном, невидимые стоки журчали где-то под ногами. Вдоль аккуратно мощенных камнем улочек тянулись старинные канавы или стоки, в которые через небольшие отверстия, похожие на мышиные норки, во время дождей стекала вода с крыш высившихся по обе стороны старых домов. Это были самые обыкновенные водоводы, а не сточные канавы. Трэйс не представлял, как здесь обстоит дело с канализацией, но, судя по всему, она здесь имелась, и притом вполне современная. Там, где улицы были запружены народом или становились слишком запутанными, завиваясь между древними каменными арками и высокими стенами, можно было бы ожидать естественных запахов человеческой жизни, но они, как это ни удивительно, даже в таких местах практически отсутствовали. Очевидно, греки уже давным-давно нашли решение этой проблемы. Трэйс не преминул сказать об этом Амире.
— И не только греки, — ответила она, — хотя, конечно, они жили здесь с с античных времен и по сию пору. Такое даже трудно себе представить, да?
И тем не менее, под всеми этими слоями щебня, мусора и цемента итальянцы обнаружили храмы Зевса, Афины Паллады и Аполлона. Считается, что первыми здесь — еще три с половиной тысячи лет назад — поселились выходцы с Крита, за ними — микенцы с Пелопоннеса. Вполне возможно, что со временем эти два народа слились. Во всяком случае те, кого мы знаем как микенцев, принадлежат к той же самой породе людей, что и воинственные ахейцы. При них Родос процветал как никогда, во всяком случае так утверждает Гомер, а вслед за ним и Пиндар. По их словам, родосцев очень любил Зевс. А взять их легенды: вы, например, знаете, что именно отсюда со своими воинами на девяти кораблях отправился в поход против Трои Тлептолем?