Демократия по чёрному
Шрифт:
Четырнадцать тысяч воинов, из которых только четыре тысячи были старыми и проверенными в боях солдатами. Сборная солянка, из всевозможных племён, говорящих на десятке языков, и спаянная только недавно обретённой верой, страхом перед предводителем, и жаждой побед и свершений. Вот что представляло собой его войско.
Все планы Мамбы по захвату Конго рухнули при получении известия о местонахождении Аль-Максума. Пробыв в пути три недели, его голова проветрилась и стала более трезво мыслить.
Войско ещё не было готово для таких битв, угандцы ещё не поверили в него, и могли
Смирившись с этим, я гостил у Момо собирая сведения о моё враге Аль-Максуме и его начальнике нубийце Рабихе аз-Зубайре. Но не только о них я узнавал. Мои люди, подчинённые Момо, совершали вылазки в Бельгийское Конго, собирая информацию об этом лакомом куске территории.
Они же и приносили дичайшие сведения о смертности среди местного населения, а также об увечьях, которые наносили каратели бельгийского короля. Оттуда стали массово перебегать беженцы, расселяясь по моей территории.
Угандцы, воочию убедившись в том, что происходит на колонизируемых белыми территориях, изменили своё мнение обо мне, и были готовы воевать уже на совесть. Я же снова сидел в хижине, и задумчиво пожёвывая свои толстые губы, размышлял над уже изрядно затасканной картой. В голову лезли нехорошие мысли, в частности, что делать с мусульманским населением? Насильно крестить в коптскую веру? Изгонять? Или уничтожать?
У каждого, из этих трёх путей, были свои плюсы и минусы. И в дальнейшем, это обязательно скажется, поэтому решать надо было сейчас, не позже. Остановился я на том, что специально изгонять и уничтожать население нельзя.
Надо создавать более выгодные условия для тех, кто перейдёт в коптскую веру, но пусть это будет негласное правило, а религии формально уравнять, но не сразу, а гораздо позже, чтобы не отталкивать от себя как старых, так и своих новых подданных.
Мои размышления прервал Момо, вошедший ко мне в хижину, вместе с Ярым. Как это ни странно, но Момо с Ярым давно уже подружились, и были постоянными соперниками, но не пытались бороться друг с другом всерьёз. Они оба воевали вместе, и не хотели, чтобы что-то становилось между ними, ни деньги, ни власть, ни женщины.
— Мамба, — начал Момо, — к тебе пришёл Палач, и просит, чтобы ты уделил ему своё время для разговора.
Я уже слышал об этом необычном убийце, и неясная пока идея забрезжила в моей голове.
— Раз пришёл, так зови его, что ему надо? Хотя, это и так понятно, голова Рабиха аз-Зубайра. «В каждой избушке, свои игрушки», порой, очень ужасные.
Спустя несколько минут, порог хижины переступил пришедший со своим отрядом Кат, по прозвищу Палач. Взглянув на него, я смог убедиться лично, что описание этого человека, которое дал Момо, полностью соответствовало вошедшему субъекту.
Спокойно-равнодушное тёмно-коричневое лицо бесстрастно смотрело на меня, лишь в глубине, на самом дне его сердца, тлела искорка еле живой души, которая давала ему право на жизнь. Она металась
Я заглянул ему в зрачки, которые казались чернее самой ночи. Взгляд, словно рентген, пробился сквозь заслоны и преграды, и проник в эту, еле тлевшую, искру. Кат вздрогнул, а его заблудшая в жестокости душа, уловила похожую, застывшую в напряжении и ярости, другую душу, натянутую до звона, струну родственного сердца.
Мы смотрели друг другу в глаза, понимая всё без ненужных слов. Его душа делилась с моей своей болью, беззвучно рыдая и рассказывая о своём горе. Моя, молча слушала и прижимала к себе, успокаивая. Цвет его глаз изменился, деланное равнодушие сменилось отчаянием, затем, дикой болью, потом он закрыл свои тоскливые глаза, и так долго стоял, не говоря ни слова.
Я молчал, к чему слова, ведь мы поняли друг друга и без них. Он пришёл за помощью, я в ответ попросил сам. Мою просьбу он мог выполнить. Его просьбу, я пока… нет. Но это только пока. Мёртвых не вернёшь, и надо жить дальше, как бы тяжело это не было. Но каждый враг должен знать, что расплата неминуема, и однозначна.
— Его зовут Аль-Максум!
— Рабих аз-Зубейра.
— Я услышал тебя Палач, и ты получишь его тело, даже если оно будет на вес золота, но это будет не сейчас. Если тебе нужны ещё люди, то мои воины в твоём распоряжении. Ты волен выбрать себе наиболее достойных. Да вернётся к тебе твоя душа… Кат.
Глава 16 Финансы
Майкл Левинс довольно потирал обе руки. Очередной груз, пришедший из Африки, оказался выше всяких похвал. Алмазов было немного, но все отменного качества! Кроме того, среди них были и очень редкие, чёрного цвета. А эти безумно красивые ткани, сделанные из неведомого материала. Куда там обычной мануфактуре. В этих тканях царил национальный колорит Африки и особо модного сейчас Египта.
Всё было распродано в кратчайшие сроки, и по самым высоким ценам, что несказанно радовало. Полученные эликсиры радовали разнообразием, отменным качеством и огромной востребованностью. Очередь на африканские снадобья была расписана на три месяца, и каждый хотел купить их в первую очередь.
Даже отец, старый Авраам Левинсон, кряхтя поинтересовался, не прислал ли негр что-нибудь для бодрости, здоровья и долголетия. И с удовлетворением воспользовался присланной «Утренней зарёй» и мазью от болезней суставов, сделанной на основе змеиного яда. Ох, уж этот Мамба!
Но, наряду с приятными, были и не очень приятные новости. Вместе с грузом прибыли и двое сопровождающих. И, что особенно неприятно, оба были евреями, точнее, евреем был один, второй… был не лучше.
Из разговора с ними Левинсон понял, что сверхдоходы у него закончились, уступив место тяжёлой нудной работе по зарабатыванию денег.
— Эх, Феликс… как было удобно работать с немцем. Всё чётко, быстро, без суеты, и особо не торгуясь. Этот же… Шнеерзон, и второй с ним, сын цыганки и румына, родивших его под кустом, где-нибудь под Кишинёвом, уже всю душу из него вытянули, требуя повышения закупочной цены.