Демон Эльдорадо
Шрифт:
Внезапно в стену справа от Алекса врезался очередной увесистый булыжник, окатив «посланца» глиняной крошкой.
Где же Рунтан? Почему он молчит, не призывает на помощь солдат? Может быть, в этом квартале рассчитывать на подмогу бессмысленно: никто не подумает высунуться из хижины, услыхав с улицы подозрительный шум?
Звуки стремительных шагов послышались сразу с нескольких сторон. Слева от Алекса блеснуло в лунном свете острие копья, за которым угадывалась черная фигура налетчика. Наверное, кто-то и успел бы сдвинуть в эту сторону кисть руки и нажать сенсор резака, но враг двигался слишком стремительно
Тотчас прямо перед ним и справа возникли еще две стремительные тени. Нападавшим не повезло, что они чуть замешкались, не навалившись на Алекса одновременно со своим первым подельщиком. Заметив движение копий, Алекс отклонился вбок, и оба острия с глухим скрежетом вонзились в сухую глину стены в том месте, где только что был его живот.
Того, кто напал спереди, Алекс встретил ударом ноги сбоку – с удовлетворением почувствовав, как носок сапога с хрустом продавил индейцу ребра. А третий налетчик напоролся на вытянутый кулак, в котором было зажато оружие аннунаков. Его челюсть скользнула по костяшкам пальцев «бога» и съехала набок.
Все трое невидимых врагов, хрипя, уже валялись вокруг Алекса, как со стороны богатого квартала послышался топот множества ног. По стенам хижин заметались черные тени десятка фигур и отблески факелов.
– Остановитесь, именем богов! – крикнул кто-то властно.
– Они убивают Алекоса! Поспешите! – присоединился знакомый голос.
Из-за угла показалось несколько бегущих солдат во главе с десятником. Через пару секунд они уже стояли полукругом возле «посланца богов», и за их спинами тот заметил растерянную физиономию Рунтана.
– Вот ты где, – хмыкнул Алекс и отделился наконец от стены. Ему казалось, что из ног у него вынули кости, настолько трудно было удержаться на них и не свалиться рядом с налетчиками. Те молча корчились на мостовой, всячески изображая раскаяние. – Заберите их и узнайте, по чьему приказу они напали на меня.
Алекс сделал шаг вперед, но оказалось, что одно из копий пришпилило ему полу пончо к стене мазанки. Резким движением он выдернул копье из стены и поднял над головой. Солдаты со вздохом отступили на шаг, в ужасе глядя на гневное лицо «бога», но тот лишь бросил оружие поперек одного из тел.
– Вы должны покарать их, господин, – проговорил Рунтан.
– Примени свой разрушитель камня, – присоединился к нему десятник, суровый аймара в расшитом медными пластинками плаще и с мечом, который он все еще сжимал в согнутой руке. – Эти недостойные дети лисицы должны умереть от твоей руки, Алекос.
Воины склонили головы в согласии – лица их выражали благоговение перед божественной мощью, проявление которой они рассчитывали увидеть.
– Поднимите их, – повторил Алекс и демонстративно спрятал резак в карман штанов. – И проведите меня к Кумари, немедленно. Я хочу знать, кто зачинщик этого святотатства. Пустить оружие в ход никогда не поздно, а вот оживить свидетеля даже богам не под силу, разве что на звездах.
– Хорошо, – подумав, неуверенно кивнул десятник, – мы проводим тебя, великий воин неба Алекос.
Видно было, что способность «бога» уложить троих умелых противников, не применяя недоступного смертным оружия, вызвала в нем немалое уважение. То, что нападавшие были не простыми крестьянами, доказывалось хотя бы их пращами и копьями, носить которые имели право только воины сына Солнца, а также форменной одеждой.
– А ты отнеси палатку во дворец, – сказал Алекс Рунтану. – И покажись лекарю, если ранен.
Тот молча склонил голову, подобрал сверток и растворился в темноте.
Кумари, как обычно, находился сейчас в казармах, где у него, как военачальника, имелся собственный дом. Вообще, во дворце сапаны в последнее время он появлялся редко, в основном на официальных церемониях вроде свадеб и дней рождения самых уважаемых родственников. Иногда приходил и на совещания отца с приближенными.
Когда у него появился Алекс в сопровождении десятника и троих солдат, Кумари пировал со старшими командирами, в компании нескольких наложниц и троих музыкантов. Те наигрывали на флейтах что-то бодрое.
– Алекос! – обрадовался младший сапана и жестом отогнал от себя приятелей и девушек. Похоже, начали они совсем недавно, поскольку нагрузиться чичей еще не успели. – Присоединяйся к моему скромному развлечению, недостойному искушенных богов… Табак? Кока?
В комнате было жарко от разожженного в полную силу очага. Алекс скинул шерстяное пончо и сел рядом с Кумари, затем плеснул себе качасы и зажевал сразу два крупных листа коки. С нервами у него все еще был непорядок – то и дело мерещилось, как проклятые копья входят во внутренности и протыкают желудок и сам он повисает на древках, пришпиленный к стене. Или как булыжник из пращи со свистом сносит ему половину черепа, а мозги вытекают наружу и заливают дорогу.
Закончить таким образом жизнь в собственной фантазии и тем самым окончательно сойти с ума было бы отвратительно.
– Меня чуть не ранили, – отдышавшись и отогнав мерзкие видения, вполголоса сказал он. – Сейчас у тебя в бараке для пленников сидят трое нападавших. У одного сломана челюсть, у другого ребра, а третьему я кадык разбил, кажется.
Одна из девушек подскочила к Алексу с обширным блюдом, полным фруктов и мяса, поставила его на пол и тотчас упорхнула. Все остальные также сочли за благо отодвинуться от посланника богов как можно дальше – очень уж недоброе у него было лицо. Того и гляди, прикончит кого-нибудь в гневе.
– Тяжелая у тебя рука, – удивился Кумари. – Это мои солдаты?
– Конечно. У них было оружие – пращи и копья.
– Радуйся, что не отравленные дротики… Почему ты не убил их на месте, призвав им на головы смерть?
– Потому что хотел сохранить им жизнь.
– Понимаю, – после некоторого размышления согласился Кумари. – Виновность человека должны определить жрецы-законники. Очевидно, в суде буду участвовать я, прямые начальники этих преступников и главы общин… Богохульство и безбожие на первом месте среди всех прегрешений, наказание им обеспечено примерное. Всем будет должный урок. Ты поступил очень мудро, Алекос, когда оставил им их поганые жизни!