Демон и дева
Шрифт:
— Это она! — голосила мужеподобная. — Это Винга Тарк, могу поклясться! Вернись назад, девочка! Мы не желаем тебе зла!
Но Винга уже не в состоянии была различить, где друг, а где враг. Для нее все люди представлялись либо в образе герра Снивеля, либо мадам Фледен. Девочка уже давно не общалась с людьми. Она одичала, словно заблудившийся на зимнем холоде теленок.
Винга слишком долго жила вдали от людей. Ее мало заботило, были ли эти люди друзьями или врагами. Они были людьми — а потому опасны.
В обычных обстоятельствах она легко убежала бы от них. Сейчас же ей приходилось тянуть
Сердце колотилось у нее где-то в глотке — не от усталости, а от страха. Она спасала свою жизнь и жизнь козы. Коза упиралась и не желала бежать. К тому же ей не нравилось быть на поводке. Винга в отчаянии дергала ее за собой. Она знала полно мест, где могла бы спрятаться, но только не с козой!
Пока ее отделяло от преследователей достаточное расстояние. Им нужно было сначала пересечь лужайку. Но мальчишки и один взрослый мужчина уже настигали ее. Женщины отстали и кричали мужчине и мальчишкам, прося их подождать. Но те, конечно, и не думали останавливаться.
Стемнело. И это было Винге на руку. В это время года темнело поздно, но в лесных сумерках все контуры стирались. Коза не умела передвигаться бесшумно, под ней хрустели и ломались ветки. Да к тому же коза громко блеяла — жаловалась на такое обращение.
Винга остановилась и прислушалась. Она была в отчаянии. Ей никак не удавалось отделаться от преследователей.
Ой, как же они близко!
Она была вся внимание. И тут вдруг кто-то возник совершенно с другой стороны и поднял козу на руки. Винга не успела открыть рот, как услышала шепот: «За мной!» И существо исчезло с глаз долой.
Винга колебалась не более секунды.
Стало легче. Она не могла видеть бегущего перед ней, только слышала быстрые шаги. Они взбежали на холм, пробежали мимо каменной изгороди…
Тут она остановилась вслед за своим неожиданным спасителем. Преследователи отстали. Винга прислушалась.
Скорее всего, один из мальчишек упал и расшибся. Преследователи устали, сбились с пути и проклинали темноту.
— С меня хватит, — послышался пронзительный голос мужеподобной.
Ей ответил мужской голос:
— Да, у мальчика идет кровь. Да и потом в темноте ее все равно не найти. Пошли домой. Другой мужчина сказал:
— Она была почти в наших руках. И вдруг исчезла! Нет, на сегодня хватит.
Постепенно голоса стихли.
Винга обернулась. Может ли она доверять своему спасителю? Рядом с ней была только коза.
И тут Винга почувствовала, как она устала. Усталость приходит всегда, когда теряешь мужество. И впервые за долгое время ей захотелось заплакать.
Куда теперь идти? Ее нашли. В том, что уже завтра в заброшенную усадьбу придут люди, не было ни малейшего сомнения. Наступил поздний вечер. В такое время Винга всегда спала. Начать укладывать вещи прямо сейчас, найти все необходимое в темноте и отправиться с козой куда глаза глядят… Это было так же трудно, как перевалить через высокую гору.
Она потеряла способность даже думать.
Но сдаться она не могла. С ней была ее коза.
Безвольно, без малейшей надежды или желания, она двинулась к дому. Больше она никогда не сможет там переночевать. На глаза наворачивались слезы.
Элистранд! И его она больше никогда не увидит! Теперь ей придется покинуть Гростенсхольмский согн. Это невозможно. Она держалась этих мест в какой-то безумной надежде. Ей не хотелось покидать места своего детства. В полные одиночества вечера она лежала и представляла себе, что живы и отец, и мать, в усадьбе кипит жизнь, как в прежние времена. Работа идет на полях и в лесу, работники приветливо здороваются с маленькой фрекен, отец поднимает ее высоко-высоко. Спрашивает, не хочет ли она сесть на лошадь впереди него. Материнские руки, нежно гладящие ее перед сном. Лампа, горящая в их комнате. Свет лампы пробивается сквозь щель почти что у самого пола.
Все, все прошло.
Прадед Ульф. Она знала его. Тетя Ингрид, Гростенсхольм… Все это еще до их смерти.
Винга помнила пышные похороны тети Ингрид, на которые собрался весь согн. Последняя из рода Людей Льда в Гростенсхольме. «Вот и попала наконец фру Ингрид в церковь», — ядовито шептали крестьянки.
Винге вспомнился первый трудный год в заброшенной усадьбе. Она, привыкшая жить в господском доме, совсем ничего не умела. Какая же она была неловкая! К счастью, в ее распоряжении было целое лето. А учиться ей надо было многому. И эта невыносимая тоска! Отчаяние, беспомощность, обмороки.
И одиночество! Страх темноты, боязнь лесных звуков. Она могла часами сидеть, забившись в угол и уперевшись взглядом в дверь. Ей вспоминались многочисленные истории о привидениях. В те ночи козе тоже не удалось поспать, так как Винга брала ее с собой в постель и крепко сжимала в своих объятиях.
И только страх перед мадам Фледен помогал ей держаться. Она боялась людей. Может, страх ее был необоснован. Но откуда она знала, кого бояться, а кого нет?! И потом, после смерти родителей все сразу отвернулись от нее. Один за другим ушли все работники. В конце концов остался только один. Да и тот предал ее как раз в тот момент, когда она больше всего нуждалась в помощи.
Девочка никак не могла собраться с мыслями. Потеряв свое укрытие, она совсем отчаялась.
Она ясно понимала, что больше никогда не решится вернуться в дом. Даже сейчас, посреди ночи.
Винга присела, закрыв в отчаянии лицо руками.
А завтра они придут и заберут все ее вещи. А она потратила столько сил на то, чтобы собрать все необходимое! Все, что она соорудила сама из подручных материалов!
В душе царило отчаяние. Она вспомнила, как начиналась борьба за жизнь. Тогда она сказала себе: «Хватит! Ты больше не боишься темноты, пора покончить со слезами и беспомощностью!» Тогда она была сильной. Она слилась с лесом воедино, стала словно лесной зверь. Люди бы назвали ее «немножко странной». Но самое необычное заключалось в том, что она сумела сохранить свою душу и здравый рассудок. Если бы Винга не поборола свой страх перед незнакомой природой, перед большими и дикими зверями, не стремилась бы выжить, а вместо этого предавалась бы грусти по прошедшим временам… Тогда у нее вряд ли нашлись бы силы жить дальше. Поэтому она как бы выпала из человеческого мира и стала «странной».