Демон ночи
Шрифт:
– «Жизнь»?!
– Давай выпьем виски «Меконг»? Хотя это ром…
– Я хочу «Siam Sato»!
– Рисового вина? Хорошо.
Он мягко усмехнулся.
– Жизнь, mon ami.., всё одно и то же; в итоге всегда проигрываешь!
– Даже если выигрываешь? – Удивилась Франк.
– Да, выигрываешь, и уже проигрываешь…
– Ты скорбишь о своей жене?
– Не о ней.
– ?
– О её молодости, – я скорблю о её молодости – не можешь скорбеть о человеке, скорби о том, что у него было!
– Но
– Смерть должна быть страшна, иначе мы её не почувствуем.
И Нелл думала о словах Мидаса, думала!
– Ты не проиграла, – Сказал Мидас, Франк. – Ты просто не поняла (вовремя); люди могут разделиться в любой момент, любое слово может стать последним!
После ужина Мидас и Нелл отдыхали в лаунж зоне.
– Расскажи мне о себе, – Вдруг сказал ей, он. – То, что считаешь нужным.
Она посмотрела на него с удивлением.
– То, что я считаю нужным?
Улыбнулась.
– Мне 33 года, я – учитель младших классов.
– Почему именно младших?
– С ними ещё легко.
– Потому, что они маленькие?
– Потому, что они всех воспринимают как равных!
Мидас задумался.
– А ты? – Спросила его Нелл. – Что ты считаешь нужным рассказать о себе?
Он мягко посмотрел на неё.
– Мне 38 лет, я занимаюсь бизнесом, но это не главное – для меня.
– А что главное?
Она отпила клубничного ликера XuXu.
– Я… скульптор.
Нелл показалось, что Мидас не был уверен до конца, стоит ли говорить об этом.
– У меня есть страсть, – Оживлённо сказал он. – Я занимаюсь поисками античных скульптур!
Да, он ожил.
– Есть место, куда я хочу попасть…
Его чёрные глаза загорелись.
– Оно называется Вечность!
– «Вечность»? – Вновь удивилась Нелл.
– !
Мидас смущенно улыбнулся.
– Тебе это интересно?
– Мне интересен ты. Да, интересно!
Он удивился.
И со смятением сказал:
– Ты… ты кажешься то тихоней, то страстной женщиной!
Нелл лукаво улыбнулась.
– Это плохо?
– Это… непостижимо!
– Вечность – это культ, древнегреческий культ, любви бога и человека, – вечной любви.
– Бог и человек любили друг друга вечно?
– Более чем, вечно!
Её это удивило «Более чем, вечно».
– Разве есть что-то большее, чем вечность?
– Душа, Нелл.
Она вновь удивилась.
– Вечность конечна, а душа – бесконечна.
Нелл смутилась.
– Вечность заканчивается в покое, а душа в нём только начинается. – Объяснил ей Мидас.
Она посмотрела на него, – он был одет в белую футболку с красным кленовым листом, и голубые джинсовые шорты.
– Ты
– Почему ты стала учителем?
– Из-за покоя.
Нелл чувствовала смущение.
– «Покоя»? – Удивился Мидас.
– Я там на своём месте!
Он внимательно смотрел на неё.
– Когда я леплю, я тоже на своём месте.
– Наверное, только лепя, высекая, человек начинает понимать Бога.
– «Бога», Нелл?
Мидас отпил виски «Меконг».
– О чём думает камень, когда человек ломает его? Я стану человеком 8 ?
Он задумчиво усмехнулся.
– Ты хочешь сказать; когда Бог ломает человека, человек тоже думает: я стану Богом?
– Мне кажется, что когда Бог ломает человека, человек думает; чем я стану?
– Что произошло между тобой и моей сестрой?
8
Нелл перефразировала известную фразу Жана Кокто
– Почему ты спрашиваешь? Тебе интересно, или нужно знать?
– «Интересно, или нужно»? – Подумала Нелл.
– Нужно. – Сказала она, Мидасу.
– Почему «нужно»?
Нелл подумала, хороший вопрос!
– Я хочу тебя понять!
Он задумчиво усмехнулся.
– Ты хочешь понять, что я за человек…
– И что я за человек – рядом с тобой!
Мидас смятенно посмотрел на неё.
– Что ты за человек рядом со мной?..
– Да!
– Мы оказались бесконечно разными, бесконечно чужими!
Нелл удивилась и смутилась.
– Почему?!
– Всё банально, – Мрачно сказал он. – Я был дураком!
– Почему «дураком»?
Мидас посмотрел на неё очень ласково.
– Нелл… я был молод, и красивая женщина свела меня с ума!
Нелл поняла его.
– Ты не дурак, ты – мужчина!
Он нежно усмехнулся.
– Ты права; мне было 28 лет, и то, что можно простить себе в 28, нельзя в 38!
– Ты был молод, прости себя. Почему ты не можешь простить себя?
Мидас посмотрел на неё с удивлением.
А потом:
– Я женился не на той женщине…
Его глаза наполнились теплом.
– Я женился не на той сестре!
Нелл посмотрела на него; что страшнее – для неё, что он не прав, или что, прав?
– Знаешь, что я думаю о смерти? – Вдруг сказал ей Мидас. – Я думаю… «Может быть, лучше никого не любить, ослепнуть, оглохнуть, убить в себе память?»…
Он сделал паузу – Нелл почувствовала не только свою боль, но и его.
– Я думаю; да, так было бы лучше – «никого не любить, ослепнуть, оглохнуть, убить в себе память»! Но для кого лучше?..