Демон в полдень
Шрифт:
— Читай, — велел Сашка, — сочувствующая роль удается тебе не хуже, чем все остальные, но есть вещи более существенные, чем твой театр одного актера.
— Какой театр? — возмутилась я. — Мне действительно её очень жаль.
— Можешь убеждать себя в этом сколько угодно, если тебе так нравится.
— Что ты хочешь этим сказать? — я нахмурилась.
— Только то, что уже сказал. И не надо делать вид, будто мои слова стали для тебя новостью, — он взглянул на меня. — Ты — королева драмы, Фима. Обожаешь все трагическое, печальное и мрачное. Но еще больше ты любишь себя в окружении всего этого. Ты обожаешь все гиперболизировать. Если любить, то фанатично, если страдать, то до самоуничтожения, если ненавидеть, то до смерти. Сама себя убеждаешь в том, что что-то чувствуешь. Хотя на самом деле, правда в том, что ты не чувствуешь ничего. Абсолютная пустота — вот, что в твоей душе. Хотя ты обожаешь убеждать себя в обратном.
— Послушать тебя, так я просто какое-то чудовище.
— Все мы чудовища, — ответил Сашка, — в той или иной степени. Монстры, моя милая, бывают разные. Всех мастей и форм.
— То есть, ты считаешь, что я не способна на простые человеческие чувства? И в том числе, не могу сочувствовать?
— Никто не может. Не в нашей профессии, малыш. И ты бы не стала тем, кем ты являешься, если бы было как-то иначе.
— Спасибо, за эту минутку откровенности, на которую я теперь не знаю, как реагировать. То ли согласиться с тобой, то ли вышвырнуть тебя из твоей же машины, — прошипела я.
— Тогда просто читай, — улыбнулся Сашка. — Определишься потом.
За неимением других вариантов, я послушалась и вернулась к изучению жизненного пути Даниила Игоревича.
За восемь месяцев до взрыва он вернулся из армии. До того, как парня призвали в ракетные войска, он успел потрудиться рабочим на стройке. Судя по всему, работать начал сразу после окончания школы. Параллельно учился в университете на заочном отделении, получая весьма бесполезную, но определенную увлекательную профессию психолога. Учился парень в основном на троечки и, если верить отзывам преподавателей, своей будущей профессией не так, чтобы интересовался. Скорее всего, поступил лишь ради корочек о высшем образовании. Как и многие другие. По сути, это не учеба, а диплом в рассрочку. Одногруппники его почти не знали, так как встречались лишь пару раз в году, да и то на экзаменах. В таких условиях сложно свести близкие знакомства. Обычный парень, так сказали о нем студенты из его группы. Хороший пацан, правильный — это уже характеристика от друзей.
В наличии также была девушка по имени Алина Познякова. Барышня младшего своего избранника на…
— Пять лет! — воскликнула я. — Серьезно, ей пятнадцать или здесь опечатка?
— Опечатки нет, девчонка действительно еще школьного возраста, — ответил Сашка, проявляя чудеса сдержанности.
— Черт, — процедила я сквозь зубы, — значит, допрашивать её нельзя.
— Почему?
— После всего случившегося родители наверняка нас к ней не подпустят. А без их разрешения сам знаешь — хрен нам с гармошкой, а не допрос.
Алекс выдал кривую усмешку и прибавил скорости, ловко идя на очередной обгон впереди едущего автомобиля.
Я покосилась на стрелку спидометра.
— Сашка, — позвала я, — ты знаешь, что я — русская?
— Ты на что-то намекаешь?
— Нет, прямо говорю. Я — русская, а какой русский не любит быстрой езды. Но если ты прибавишь еще чуть-чуть машина пойдет на взлет. Мы что, учувствуем в гонке, о которой я не в курсе?
— У нас самолет через час.
— Чего? — аж подпрыгнула я, рассыпав бумаги. — Какой к хренам еще самолет?
— А ты думала, мы поскачем на оленях? — ехидно поинтересовался Сашка.
— На оленях, верблюдах, да хоть на ездовых собаках! — завопила я. — Мне все равно! Я не сяду в самолет.
— Ты все еще не справилась с этим страхом? — поразился Сашка.
— Нет, — процедила я сквозь зубы. — Ты знал, что я боюсь летать, и все равно заказал билеты?
— Самолетом будет быстрее всего. На машине мы проведем в пути трое суток. Ты сможешь столько времени провести в машине? Без остановок?
— Да, смогу, — упрямо заявила я, хотя точно знала, что не смогу. Мне и пары часов-то не высидеть.
— Нет, не сможешь, — зашипел на меня Сашка, наконец, растеряв свое буддийское спокойствие. — Ты будешь ныть, ерзать, проситься погулять, пописать и поесть. В итоге, нам придется тормозить у каждого угла и добираться мы будем неделю.
— Ты так описал, словно я не человек, а беспокойная болонка, — рассердилась я, собирая рассыпанные бумаги.
— Может быть именно ею ты и была в прошлой жизни, — проворчал Саша.
— Если ты хочешь, чтобы я взошла по трапу, тогда нам нужен магазин с большим выбором алкоголя, — предупредила я, запихивая бумаги обратно в бардачок.
— Напомню, что пить тебе нельзя. Ты тормозить не умеешь.
— Ничего, ты же рядом, в случае чего, поможешь подруге по старой памяти.
Сашка скривился.
— Выводить тебя из запоев удовольствие сомнительное.
— Либо мы едем в магазин и на самолет, либо катим до столицы на своих четырех колесах, — решительно заявила я, откидываясь на сидении.
— Хорошо, — отчетливо скрипнул зубами Сашка, побледнев от плохо скрываемой ярости.
Глава 6
На подъезде к аэропорту нам попался симпатичный супермаркет, в алкогольном отделе которого я выбрала литровую бутылку виски, а по пути к кассам прихватила большой пакет апельсинового сока. Сашка взял минеральную воду без газа и булочку.
Заняв очередь, чтобы расплатиться за покупки, я недовольно покосилась на выбранные моим другом продукты и едко заметила:
— Кефира к твоей булке не хватает, и будет полноценный набор пенсионера.
— Зато печень в порядке, — отбил Сашка подачу, с безразличным видом скользя взглядом по торговому залу. Но я слишком хорошо его знала, чтобы позволить себя обмануть этой маской напускного спокойствия. Он нервничал, я чувствовала это кожей. Чем ближе мы приближались к пункту назначения, тем сосредоточеннее становился мой друг. Данное наблюдение не могло не вызывать вопросов. По идее, все должно было быть как раз наоборот — на своей территории мой друг, а ныне еще и начальник должен был чувствовать себя увереннее, чем в чужом незнакомом городе за сотни километров от дома. Хотя у него везде дом, где можно обустроиться с максимальным комфортом.
Сказать по правде, я мало, что про него знала. У нас не принято было откровенничать друг с другом. Мы познакомились восемь лет назад. Я тогда была еще ребенком. А точнее, сломанным, потерянным диким зверьком, готовым броситься на любого, представляющего опасность. А Сашка всегда был опасным. Мы не сразу нашли общий язык. Прошло много времени прежде, чем я научилась доверять ему, прислушиваться к его словам. Он не был моим наставником. Им стал другой человек. Сашка же стал врагом, а после — напарником. Человеком, чьи боевые навыки, военная смекалка и холодный расчетливый ум вкупе с безжалостностью не раз вытаскивали меня из различных передряг. Он долго не мог начать воспринимать меня как равную себе. Когда Сашка узнал, что нас поставили в пару, то швырнул в стену пресс-папье. И это его острое непринятие создало немало проблем. Но потом, когда я доказала, что уже выросла и многому научилась, а он продемонстрировал, что иногда умеет быть не таким уж и подонком, мы сработались. И работали не плохо. До определенного времени. А потом все изменилось.