Демонолог
Шрифт:
— У нас четыре стрелы.
— Да, Ван, и поэтому у нас нет выбора. Нужно искать еще один «саркофаг» и вешать на него «поводок». Если нам повезет, тот, что с «поводком», убьет засевшего в Сатаре, и мы решим все наши проблемы, всего лишь раздавив кристалл активатора. Если не повезет, то придется добивать подранка. Но это все равно лучше, чем бодаться с полным сил демоном.
— Да понимаю я, кстати, ты уточнил, это действительно Торнадо?
— Доказательств нет, но похоже, дари сказал правду. Вот будет смеху, когда он узнает, кто живет в его доме.
— Обхохочешься.
Урген посмотрел на меня
— Тебе тяжело спрашивать, но услышать ответ все же придется.
— Ты отыскал место, где можно найти «саркофаг»?
— Там и искать нечего. Пожиратель как раз собирался туда сразу после Паучьего Замка.
— Говори уже.
— Морхская саванна. Замок демонессы Бури.
— Да что за гадство! — Я вскочил на ноги и в ярости зафутболил собственный шлем. Несколько глубоких вздохов позволили немного прийти в себя. — Готовься, мы уходим на рассвете. Если не сможешь поспать, привяжем тебя к седлу.
— Может, останемся еще на день и хоть чуть-чуть восстановим силы?
— Нет. Завтра здесь будут горцы из других селений клана, и я не хочу доказывать им, что не виноват в смерти их родичей. Тем более что наша вина в этом все же есть. Постарайся поспать, — еще раз сказал я и вышел из шатра.
Мой шлем вылетел через выход и затерялся в траве, так что пришлось потратить пару минут на его поиски. Хан и Дымка наблюдали за моими манипуляциями с явной издевкой. Сначала я не придал этому значения, но Хан время от времени настороженно поглядывал в ночь. Спать хотелось неимоверно, и ноги сами несли меня в сторону моего шатра, но внутренний параноик тут же напомнил, что небрежность в нашей ситуации может стоить непозволительно много.
— Что там, Хан?
Вместо ответа волк неспешно побежал к местной тюрьме, где сидела «невидимка». В груди похолодело от нехорошего предчувствия.
Ночь по-прежнему была необычайно тиха. Почти весь отряд давно спал, а на страже стояли три кронайца и Змей, но я не стал их отвлекать.
На подходе к неказистому зданию стало понято, что здесь действительно не все в порядке. В обычной обстановке ритмичные вздохи остановили бы меня, но не сейчас.
Слух и воображение не обманули. Небольшая спиртовая лампа освещала вполне естественную для мирной жизни, но совершенно дикую для данной ситуации картину. Два обнаженных тела сплелись в объятиях. Барсук сидел спиной к выходу, а пленница, обхватив его руками и ногами, смотрела в мою сторону.
Девушка как раз достигла середины процесса медленного передвижения руки к сваленной рядом со Змеем амуниции. До рукояти кинжала было еще далеко, но мое появление ускорило процесс. Обе ноги и одна рука жестко спеленали любвеобильного «ящера». Барсук задергался, но уже не успевал ничего сделать — тонкие пальчики плотно обхватили рукоятку кинжала.
Выдергивая из кобуры «пистоль», я думал только об одном — есть ли там заряды. Мне точно не хватило ума и времени, чтобы перезарядиться. Вспомнить за секунду, сделал ли это кто-нибудь другой, было невозможно. И только когда палец вдавил курок, а голова юной убийцы дернулась от удара, память подбросила воспоминание, в котором Шип сразу после боя забрал у меня оба игломета, а перед допросом вернул только «пистоль».
Серые глаза мгновенно остекленели, а из небольшой дырочки во лбу стекла тонкая струйка крови. Кинжал выпал из мертвой руки, но все же острое лезвие успело проделать глубокую борозду на ребрах незадачливого любовника.
В домик заглянул привлеченный шумом Змей. Я тут же послал его за целителем и повернулся к постанывающему «ящеру».
— Знаешь, Барсук, у меня такое ощущение, что если тебя кастрировать, то это спасет тебе жизнь. Ты прид… — слова застряли у меня в горле, когда я увидел совершенно пустые глаза вкупе со сладостно-идиотским выражением лица.
Нет, придурок здесь я — ведь Урген не обещал, что татуировка защитит парня от всех видов внушения. Похоже, эта мертвая чертовка не только отводила глаза, но и умела туманить мозг жертвы похотью, хотя такой мозг, как у этого ловеласа, затуманить нетрудно и без всякой магии.
Все, последний враг в радиусе пары километров был мертв, так что теперь спать, спать, спать.
Утро. Сырость и холод вновь забрались под броню, но накопилось столько усталости, что мозг продолжал сопротивляться и удерживать меня на краю сна. Шип оказался решительнее утренней прохлады, поэтому все-таки смог пробить пелену сна.
— Командир, пора.
Со стоном и мысленными проклятиями я выполз из шатра и увидел, что все уже собрались. Даже Урген восседал на своей лошади, и один из хтаров привязывал его к седлу. Профессор хоть и бодрствовал, но раскачивающаяся голова показывала, что это ненадолго. Мой шатер быстро собрали и поместили на вьючную лошадь.
Как только утренние сумерки позволили рассмотреть тропу под ногами, наш караван тронулся в путь. Долину мы прошли неспешным шагом наших лошадей, затем короткая и сложная тропа вывела нас через ущелье к грунтовой дороге. Именно эта нить связывала вместе пять селений клана Быстрого Кулака. Точнее, уже четыре, потому что покинутое нами селение было мертво.
Сразу за выходом из ущелья я увидел пост охраны. Издали казалось, что совсем еще безусые мальцы просто уснули, привалившись к стенкам небольшого каменного «гнезда». Подъехав ближе, мы увидели, что этот сон был вечным. Судя по аккуратности, здесь поработала «невидимка». Все было сделано так профессионально, что постовые не успели даже схватиться за оружие и соответственно не смогли послать сигнал в другие селения клана.
На склоне соседней горы я увидел десяток людей, которые двигались в нашем направлении, но дожидаться их и тем более говорить с ними желания не было.
Конские копыта бодро ударили в каменистую почву, и мы поскакали в сторону Прохода Эха. До этого выхода из земель горцев было значительно ближе, а от того, как быстро мы покинем горы, зависело очень многое.
Через час мы выехали на хорошо сохранившуюся за тысячелетия дорогу и взвинтили темп как минимум в полтора раза, что позволило оказаться у пограничной заставы горцев за пару часов до заката.
Выданная советом старейшин грамота так и осталась в моей сумке, потому что в Проход Эха вернулась уходившая к Стене Слез часть гарнизона. Пришлось даже приложить усилия, чтобы отказаться от горского гостеприимства, — ведь неизвестно, как отнесутся к нам новые друзья, когда слух о гибели деревни разнесется по всему краю.