Демонология Древнего Китая
Шрифт:
Еще до рассвета Ци покинул павильон. Стражник поднялся наверх, чтобы прибраться, и увидел мертвую женщину. В ужасе побежал он к начальнику павильона, который приказал бить в барабан, чтобы созвать местных чиновников, и все вместе они отправились наверх, чтобы осмотреть тело. Женщина оказалась женой некоего У, жившего в восьми ли к северо- западу. Когда тем же вечером тело умершей клали в гроб, светильник погас, а когда принесли новый, оказалось, что она исчезла. Семья немедленно забрала тело домой. Что касается Чжэн Ци, то не успел он проехать и нескольких ли, как его одолела боль в животе. Когда он добрался до павильона Лиян в Синьдуне, боль усилилась, и он умер. Больше никто не осмеливался входить в этот павильон» («Фэн су тун и», гл. 9).
В книге Юй Бао также описывается этот случай; а вот другая история, включенная в его собрание. «В Инчуани один человек
«Местный ученый-ши Чжэн Бинь-Юй, — читаем мы в тексте восьмого столетия, — сообщает, что, когда он жил в Хэбэе, у тамошнего деревенского старосты умерла жена; тело ее еще лежало непогребенным, когда в один из дней после заката дочери вдруг услышали словно несшиеся издалека звуки музыки, которые медленно приближались. Когда звуки достигли двора, тело зашевелилось; когда музыка проникла в дом и зазвучала меж балок и стропил крыши, умершая поднялась и начала танцевать; потом звуки стали удаляться, и тело, спотыкаясь, покинуло дом и последовало за ними. Семья была объята ужасом; ночь была безлунной, поэтому никто не осмелился идти на поиски тела. В первую стражу домой вернулся староста. Узнав о том, что произошло, он отломал от тутового дерева сук толщиной с руку и, выпив для храбрости вина, отправился на поиски, бормоча про себя страшные проклятия. Он добрался до зарослей кустарника, среди которых было много могил, прошел еще пять или шесть ли, когда услышал звуки музыки, доносившиеся из кипарисовой рощи; приблизившись, он увидел женщину, которая при свете огня танцевала под деревьями. Староста поднял палку и ударил ее; музыка оборвалась, он взвалил тело на спину и отнес его домой» («Ю ян цза цзу», гл. 13).
Китайские мертвецы, как мы видим, обладают способностью танцевать под музыку, однако нам не попадались истории о том, чтобы мертвые собирались вместе специально для ночных danses macabres. Как показывают две приведенные выше легенды, в «обладающих телом» призраков превращаются неразложившиеся трупы только что умерших еще до того, как их скроет тяжелое бремя дерева и глины. Причем исполненными ярости и злобы демонами становятся даже добрые и мягкие женщины, о чем повествует следующая история, которую читают, рассказывают и пересказывают очень и очень многие вплоть до сего дня.
«В Янсине (пров. Шаньдун), в местечке Цайдянь жил один старик. Деревня его находилась в пяти-шести ли от главного уездного города. Вместе с сыновьями он держал придорожный кабачок, в котором останавливались проезжие торговцы, бывали здесь и возницы, и странствующие коробейники. Как-то на закате дня перед кабачком появились четверо. Взглянув на дом, они приблизились к нему, намереваясь заночевать, но все спальные комнаты для посетителей оказались заняты. Поскольку другого места для ночлега поблизости не было, они стали настойчиво просить хозяина, чтобы он их где-нибудь пристроил. Хозяин вздохнул и сказал, что место, быть может, и найдется, но только оно вряд ли придется им по вкусу. Путники ответили, что все, о чем они мечтают, — это одна циновка на всех, на которую можно было бы прилечь, и крыша над головой, и что привередничать они не собираются. Дело было в том, что у хозяина только что умерла невестка, тело ее все еще лежало в доме, а сын отправился покупать гроб, но еще не вернулся. Старик повел незнакомцев в дом, одиноко стоявший вниз по улице, в котором лежало тело девушки. Они вошли: тусклый свет от лампы падал на стол, за которым была натянута занавеска. Там лежало тело, завернутое в бумажный саван. В отгороженной
Один из них, однако, заснул не так скоро и услышал странный скрип, исходивший от той кровати, на которой лежало тело. Он немедленно открыл глаза и при свете лампы, стоявшей перед телом, увидел, как женщина выбралась из савана и поднялась. Через мгновение она коснулась ногами пола и медленно вошла в спальню. Наклонившись, она приблизилась к кроватям и трижды дунула на трех спавших путников; четвертый же, опасаясь, что призрак попадет и в него, потихоньку натянул одеяло на голову и, затаив дыхание, прислушался. Женщина дунула на него точно так же, как и на остальных; потом он почувствовал, что она вышла из комнаты, и, услышав шуршание бумажного савана, высунул голову — женщина неподвижно лежала на прежнем месте.
Страх его был так велик, что у него не хватило мужества поднять тревогу. Он потихоньку потрогал ногой своих товарищей, но они не шевелились, и тогда он решил, что ему ничего не остается, как одеться и исчезнуть. Однако не успел он подняться и взять одежду, как вновь раздался скрип, отчего он, вне себя от ужаса, опять юркнул с головой под одеяло. Он ощутил, как женщина приблизилась к нему и несколько раз дунула, после чего удалилась. Через короткое время он понял по шуршанию бумаги, что она опять легла на кровать и завернулась в саван. На этот раз он очень медленно вытянул из-под одеяла руку, схватил свои штаны, быстро просунул в них ноги и что есть духу прямо босиком ринулся из дома. Женщина немедленно вскочила, словно только и ждавшая, чтобы броситься в погоню, но к тому времени, как она вышла из-за занавески, путник уже отворил засов и бросился наутек.
Преследуемый призраком путник мчался вперед с громкими криками, которые разбудили всю деревушку. Он хотел была ударить в дверь кабачка, но не стал делать этого из опасения, что потеряет время, и тогда призрак настигнет его. Поэтому, завидев дорогу, ведущую в уездный город, он побежал по ней что было сил, пока не добрался до восточного предместья. Там он увидел буддийский монастырь и, услышав звуки деревянной рыбы [88] , бросился к внешним воротам и стал отчаянно колотить в них. Но монахи, встревоженные столь внезапным посещением, не осмеливались впустить его; когда же он обернулся, призрак был уже совсем рядом, в каком-нибудь одном чи от него. Тогда он попытался найти убежище за белой ивой в четыре-пять чи толщиной, что росла у ворот монастыря. Он уворачивался то вправо, то влево, что все более приводило призрака в ярость и отнимало силы у обоих. Вдруг призрак застыл на месте. Путник, задыхающийся и взмокший от пота, опять спрятался за деревом; тогда призрак приподнялся и, раскинув в стороны руки, попытался обхватить дерево вместе с несчастным. В этот момент путник присел к земле, а призрак, упустив жертву и поймав пустоту, остался стоять неподвижно, обхватив дерево руками.
88
Полый внутри кусок дерева в форме рыбы, в который мерно ударяют во время чтения сутр и литургии.
Монахи из монастыря еще долго прислушивались и, когда звуки затихли, осторожно вышли из монастыря и нашли путника распростертым на земле. При свете факелов они осмотрели его — хотя он казался мертвым, сердце его тихонько билось. Они принесли его в монастырь, но очнулся он только наутро. Монахи напоили его бульоном и стали расспрашивать о том, что с ним приключилось, и тогда путник поведал им свою историю. В это время зазвучал утренний колокол, и с первыми лучами солнца, когда все вокруг еще тонуло в тумане и дымке, монахи отправились к дереву и обнаружили, что рядом с ним, обхватив его, по-прежнему неподвижно стоит женщина.
Перепуганные монахи доложили обо всем в уездную управу. Начальник лично прибыл на место, чтобы провести расследование, и первым делом приказал своим людям оторвать руки женщины от дерева; однако руки, казалось, словно приросли к дереву, так что отодрать их не удавалось. Приблизившись, они увидели, что четыре пальца на каждой руке были загнуты, словно крючья, и ушли в глубь дерева так глубоко, что не было видно ногтей. Еще несколько человек попытались вытащить руки из дерева; когда, после неимоверных усилий, им это удалось, отверстия, оставленные на стволе пальцами женщины казались словно высверленными сверлом или выбитыми зубилом.