Демонология Древнего Китая
Шрифт:
Таким образом, всего кровавая истерия продолжалась около девяти месяцев и закончилась настоящей битвой, стоившей жизни десяткам тысяч человек! Цифра огромна, но у нас нет никаких документальных оснований утверждать, что она преувеличена. О тех страшных днях, когда принц потерпел поражение, когда решилась судьба его самого, его матери, сестер и двух сыновей, мы читаем также в биографии канцлера Лю Цюй-ли, сводного брата императора, одержавшего тогда верх: «Осенью того же года наследник престола Ли был оклеветан Цзян Чуном. Принц убил Цзян Чуна, поднял войско и напал на дворец канцлера, Цюй-ли бежал, бросив свои печати. В тот момент император из-за жары находился во дворце Ганьцюань. Главный секретарь канцлера сломя голову бросился туда, чтобы сообщить о случившемся. Когда император спросил, что же предпринял канцлер, чиновник ответил: "Он спрятался и не решился вывести войска". В гневе император воскликнул: "Что ты такое говоришь? Разразился мятеж, а он спрятался? Поистине, канцлер начисто лишен характера Чжоу-гуна, ведь разве Чжоу-гун не убил Гуаня и Цая? [103] ” И император послал
103
Гуань и Цай — сыновья основателя чжоуской династии Вэнь-вана, в 1115 году до н. э. подняли мятеж, но брат Вэнь-вана Чжоу-гун покарал их. [Современная хронология относит это событие уже к середине X/ в. до н. э.- прим. ред.]
Как только наследный принц убил Цзян Чуна, он поднял воинов и издал декрет, в котором говорилось, что император находится в Ганьцюань и тяжело болен, а порочные сановники замышляют поднять мятеж. Император перебрался из Ганьцюань во дворец Цзяньчжан, к западу от города, поднял войска Сяньфу (столица и ее окрестности) и ближайших уездов, а также провинциальных чиновников и военачальников, получавших жалованье до двух тысяч даней риса. Но принц также собрал людей для исполнения своих приказаний, а, кроме того, объявил амнистию всем государственным заключенным и ссыльным в Чаньани; он поднял воинов арсенала и сказал своему второму наставнику Ши Дэ, гостям, Чжан Гуану и другим, чтобы они разделили командование между собой. Он также отправил Жу-хоу, который отбывал заключение в Чаньани, в Чаншуй и Сюаньцюй с приказанием поднять конницу хуннов; но, когда всадники собрались и облачились в доспехи, Ман Тун, Интендант Дворцовых ворот, схватил Жу-хоу и сказал хунтам, что приказ — поддельный и ему не следует подчиняться, после чего обезглавил Жу-хоу и повел конницу в Чанъань. По тревоге подняли и речной отряд, который был передан под командование главного государственного церемониймейстера Шан Цю-чэна. Предписания ханьского дома всегда были красного цвета, — но так как принц тоже использовал красные предписания, к ним стали прикреплять желтую бирку, чтобы отличить их от приказов принца.
Наследник престола приказал Жэнь Аню, Инспектору Северной армии, вывести вверенные ему войска, но Ань получил предписание, закрыл ворота лагеря и отказался подчиниться. Тогда принц выступил со своими воинами и собрал людей с четырех районов города, всего несколько десятков тысяч. В Чанлэ, у Западной заставы, они встретились с армией канцлера Лю Цюй-ли. Битва продолжалась пять дней, десятки тысяч были убиты, и кровь потекла по городским рвам, но так как канцлер постоянно получал подкрепления, войска наследного принца потерпели поражение.
Он бежал к южной окраине города, к воротам Фуян, и смог выйти через них, так как Тянь Жань, чиновник, ответственный за поддержание порядка, в чьи обязанности входило следить за тем, чтобы ворота оставались закрытыми, позволил принцу покинуть город под покровом ночи. Канцлер хотел уже было обезглавить Жэня за это преступление, но помощник министра Бао Шэн-чжи сказал: "Чиновника такого ранга, получающего жалованье в две тысячи даней риса, нельзя казнить, не испросив прежде императорского соизволения; неужели вы осмелитесь самовольно убить его?" И канцлер простил Жэня. Когда императору доложили об этом, он был вне себя от гнева и отправил чиновников с тем, чтобы покарать преступников. Те спрашивали помощника министра: "Тянь Жэнь позволил мятежнику бежать, и закон обязывал канцлера обезглавить его, почему же вы воспрепятствовали этому?" Помощник министра испугался и покончил с собой. Жэнь Аня из северной армии они назвали виновным в том, что он принял предписание принца и тем самым показал себя дважды предателем, а Тянь Жэня признали виновным в том, что он позволил наследному принцу бежать; их казнили разрезанием надвое» (цз. 66, II). Сыма Цянь также сообщает, что «род Тянь Жэня был истреблен в Синчэне» («Ши цзи», цз. 104, 1.4). Историк Чу [104] тоже сообщает нам некоторые сведения о судьбе этих двух людей. Он говорит, что Жэнь Ань, получив приказ принца, не выступил со своими войсками на стороне императора потому, что предпочел подождать и посмотреть, какая сторона возьмет верх, а потом присоединиться к победившим («Ши цзи», гл. 104, 1.7).
104
а) Из тюрьмы Жэнь Ань написал письмо Сыма Цяню, который был его другом, с просьбой заступиться за него, б) Наставник Чу, Чу Шао-сунь. Ему принадлежат многие интерполяции в «Ши цзи».
В биографии Лю Цюй-ли содержатся и другие подробности относительно судьбы главных героев и жертв этой ужасной драмы. «Император провозгласил, что Интендант Ворот Ман Тун, схвативший одного из предводителей мятежников Жу-хоу, и Цзин Цзянь, человек из Чанъани, который вместе с Ман Туном поймал Ши Дэ, второго наставника наследного принца, достойны высших почестей и что главный государственный церемониймейстер Шан- цю Чэн храбро сражался и смог захватить командира мятежников Чжан Гуана. И он даровал Туну титул Чжунхэ-хоу, Цзяню — титул Дэ-хоу, а Чэну — титул Ду-хоу. Все гости принца, которые вышли через дворцовые ворота, были казнены; тех, кто, находясь на службе у принца, подстрекал войска к мятежу, наказали в соответствии с законом, с истреблением их родов; а всех чиновников и воинов, принужденных
В следующем году, когда главнокомандующий Эрши Аи Гуан-ли выступил во главе армии против хуннов, канцлер созвал прощальный обед и проводил его до моста через реку Вэй. Здесь он попрощался с Гуан-ли; Гуан-ли сказал: "Я надеюсь, что вы как можно быстрее убедите императора назначить наследником престола принца Чан-и; если он станет императором, разве вы, господин, пожалеете об этом?" Лю Цюй-ли пообещал, что так и сделает. Принц Чан-и был сыном наложницы Ли, младшей сестры главнокомандующего, а дочь главнокомандующего была женой сына Лю Цюй-ли; поэтому у обоих имелись веские причины желать такого назначения. В это время придворные были до такой степени встревожены преследованием у гу, что под их влиянием Го Жан оклеветал канцлера и его жену, что якобы он часто посылал у, чтобы совершать жертвоприношения божествам земли и произносить заклинания и заговоры против их владыки, а также что вместе с главнокомандующим Эрши они возносили молитвы и приносили жертвы, дабы принц Чан-и мог стать императором. Чиновники предложили императору расследовать обвинение. Лю Цюй-ли признали виновным в государственной измене и нарушении Дао; по велению императора его посадили в клетку, поставили ее на повозку и возили кругами по городу, а потом разрезали надвое на восточном рынке. Головы его жены и сыновей выставили на кольях на улице Хуаян. Также схватили жену и сыновей главнокомандующего. Когда Эрши узнал об этом, он сдался в плен хуннам, после чего его род был истреблен».
Таким образом, кровавая резня в Чанъани отнюдь не положила конец охоте на распространителей у гу; Лю Цюй-ли, его жену и сыновей казнили в шестом месяце 90 года до н. э., т. е. всего десять месяцев спустя («Цянь Хань шу», гл. 6,1.33). А то, что и в дальнейшем преследования продолжались с такой же жестокостью, подтверждается хотя бы тем фактом, что Чэ Цянь-цю, назначенный канцлером на место Лю Цюй-ли, «вступив на должность и рассматривая дела, сразу понял, что арестов, казней и наказаний в течение последних двух лет из-за преследования наследника престола было великое множество, отчего все подданные пребывали в великом страхе. Желая исцелить императора от его подозрительности и тем самым принести покой и утешение народу, он вместе с теми своими помощниками, кто получал жалованье в две тысячи даней риса, пожелал императору долголетия, воспел его добродетели и превосходство и посоветовал проявить гуманность и из сострадания прекратить казни… На что император ответил так:
"Это из-за моей несовершенной добродетели случилось так, что канцлер и главнокомандующий Эрши замыслили мятеж, а после зло у гу распространилось повсюду среди чиновников и придворных… Когда Цзян Чун действовал во дворце Ганьцюань, его люди проникли даже в Перцовые покои [105] дворца Вэйин и раскрыли заговор Гунсунь Цзиншэна, а также прознали, что Ли Юй со своими воинами хотел присоединиться к сюнну; мои министры ничего не сообщили мне об этом. А теперь вы сами, канцлер, выкопали гу на Террасе Орхидей; доказательства очевидны, а свидетельства более чем достаточны. И поныне множество у еще на воле и не прекращают своих козней; мятежники исподтишка угрожают мне; гу и вдалеке, и поблизости; это удручает меня, разве может при всем при этом моя жизнь быть долгой?.. Не предлагайте мне больше ничего подобного!" Через год император заболел и назвал наследником престола своего сына от госпожи Гоу-и» («Цянь Хань шу», гл. 66, II.6).
105
Перцовыми покоями назывались апартаменты императрицы, так как в материал, которым обивали стены, клали перец, чтобы он хранил тепло и источал аромат.
Поскольку это произошло во втором месяце 87 года до н. э., можно подсчитать, что император отказывался остановить преследование колдунов и тогда, когда со времени Чанъаньского мятежа минуло уже более двух лет. Источники подробно описывают в мрачных тонах, с какой невероятной жестокостью осуществлялась борьба с ними.
«Наследный принц взял в жены госпожу Ши, и она родила ему внука императора; внук императора взял в жены женщину Ван, и она родила (будущего) императора Сюань-ди. Этому ребенку было всего несколько месяцев, когда началось преследование у гу. Наследник престола и его супруга, внук императора и его супруга Ван — все погибли в это время, и даже правнук, хотя он лежал еще в пеленках, тоже пострадал — его поместили в тюрьму, прилегавшую к местной управе. Но Бин Цзе, чиновник ведомства правосудия при дворе, пожалел невинного ребенка, когда принимались меры против у гу, и приказал двум ссыльным женщинам, наказание для которых смягчили — Чжао Чжэн-цин из Хуайяна и Ху Цзу из города Вэй, — поочередно кормить его своим молоком. Тайно он давал ему еду и одежду, навещал его и относился к нему с большой добротой.
Дело у гу продолжалось два года и еще не утихло, когда во втором году Хоуюань (87 год до н. э.) император заболел и попеременно находился во дворцах Чанъян и Уцзо. Тогда предсказатель заявил, что в одной из тюрем Чанъани может родиться Сын Неба. Император отправил своих людей во все государственные тюрьмы, и всех пленников, вне зависимости от того, находились ли они в заключении за самые невинные или самые тяжкие преступления, казнили. Го Жан, начальник ведомства доходов, пришел этой ночью в тюрьму провинциального здания, но Бин Цзе закрыл ворота, и посланник не смог войти. Так Бин Цзе спас правнука императора, поскольку скоро объявили всеобщую амнистию, и тогда Бин Цзе передал правнука императора в дом его бабушки и госпожи Ши» («Цянь Хань игу», гл. 8, I.1).