Демоны Антарктоса
Шрифт:
— А что будет, если ты потерпишь неудачу? — спросила Уитни.
— Вы все погибнете.
Это было последнее, что они услышали от Феррел. Она отключила связь.
Райт помрачнел, но усилием воли заставил себя успокоиться. Вытащив мачете, он обошел Уитни и Меррилла.
— До тех пор, пока мы не услышим Феррел, нам следует удвоить скорость.
— А если она с нами не свяжется? — спросил Меррилл.
— Тогда мы будем бежать все время.
Именно этого Меррилл и боялся. Он был в очень хорошей форме и мог пробежать некоторое расстояние, но переживал, что в силу возраста не сумеет угнаться за остальными. К тому же рюкзак и огромная винтовка даже ходьбу делали нелегким испытанием.
Когда Райт углубился в джунгли, на бегу срубая лианы, Меррилл обернулся к дочери. Она выглядела встревоженной.
— Не беспокойся обо мне, — сказал он. — Я не отстану.
Однако он солгал. Если Феррел постигнет неудача, он станет первой жертвой. Самый слабый из стаи плетется в хвосте, и хищник его убивает. Таковы законы природы. Именно они правят этим миром.
Он устремился вперед, рядом трусил Везувий. За ними следовала Уитни, замыкал отряд Круз. Они бежали марафонским шагом, огибая деревья, продираясь сквозь кустарник.
Казалось, сами джунгли пытались им помешать. Меррилл сосредоточился на беге. Он знал, что размышления о силах, которые им противостоят, лишь приведут к потере энергии и собьют дыхание.
И тут доктор вспомнил знаменитое изречение президента Франклина Делано Рузвельта: «Есть только одна вещь, которую следует бояться, — это страх». Увы, Рузвельт ошибался. Он никогда не бывал в Антарктиде.
Глава 36
Ян Якобсон радовался тому, что остальные выдерживают заданный им темп. Он не тратил силы на то, чтобы рубить лианы и кустарник. Он не замедлял шага, когда шипы впивались ему в ноги. В результате они на целый день опережали собственный график и почти наверняка лидировали в гонке. Конечно, мало добраться до цели первыми, нужно занять там прочную позицию. Но для этого необходимо преимущество во времени, которое позволит им подготовиться.
Однако усталость взяла свое. Якобсон выдохся, начал хватать воздух ртом — хотя его учили, что это неправильно. И ощутил в воздухе отвратительную примесь. Привкус смерти. Он насторожился, но страшный запах исчез, его унес ветер. Листья зашелестели, нет, загрохотали — от малейшего дуновения огромные ветки в этом лесу словно стукались друг о друга. Из-за шума деревьев можно не услышать звука чужих шагов. Впрочем, полагал Якобсон, при такой скорости встреча с врагом маловероятна.
Ему нравились тяжелые физические нагрузки и было хорошо знакомо состояние мышечной радости — в особенности он любил бег, позволявший расслабиться и отвлечься. Сейчас все его мысли притягивала Антарктида. Тайна нового века. Она не просто оттаяла, на ней возникла жизнь, прежде неизвестная. Якобсон вспомнил о коллекции своих книг по мифологии — интересно, в древности сюда ступала нога человека?
Когда он был мальчишкой, его семья отправилась на Лох-Несс — и это произвело на него неизгладимое впечатление. Они провели на озере три дня, но никто из них не заметил ничего необычного. Однако истории, которые рассказывали местные жители, поразили Яна. Он вернулся в эти места подростком, организовав собственную экспедицию — для себя самого. У него не было оборудования, если не считать старой восьмимиллиметровой камеры с двойным увеличением, но скудная экипировка меньше всего волновала юного искателя приключений. Он взял напрокат лодку и целый день провел на озере. Вечером ему удалось снять десятисекундный фильм, в котором фигурировал разрезающий воду странный объект с тремя горбами. Этого оказалось достаточно, чтобы сделать Яна героем новостей и разжечь его жажду открытий.
После армейской службы он пустился на поиски новых впечатлений. Все свободное время Якобсон посвящал изучению таинственных уголков планеты. Он отправился в Канаду, чтобы увидеть снежного человека. В Мексике хотел найти чупакабру [10] . В Конго — мокеле-мбембе [11] . Он путешествовал по всему миру, движимый страстным желанием стать свидетелем чуда. И ему повезло — он попал в новую Антарктиду и принял участие в удивительной гонке. Якобсон был счастлив, его переполняли благоговение и восторг. Похожие чувства он испытал бы, если бы ему довелось участвовать в полете на Марс.
10
«Козий вампир», мифическое существо, сосущее кровь из домашних животных.
11
Полуслон-полудракон, согласно местным поверьям обитающий в Центральной Африке.
Якобсон так замечтался, что не заметил глубокой впадины впереди. Земля резко пошла под уклон, он не удержал равновесия на бегу и покатился вниз. Однако сумел ухватиться за ветку, которая, к счастью, росла низко. Он ушибся, но, по крайней мере, не переломал себе кости. К нему на помощь поспешил один из французов, и через мгновение Якобсон снова стоял наверху.
Он хотел поблагодарить товарища за помощь, но волна ощущений нахлынула на него, и слова застряли в горле. В нос ударил запах гниения. Какофония бомбардировала барабанные перепонки — казалось, рядом птичий базар. Шум шел снизу, куда он только что чуть не упал.
Ян переглянулся с французом. Между тем сзади собралась вся группа, люди растерянно хватались за оружие. Якобсон подполз к краю обрыва и глянул вниз. Дикий ор издавала стая крупных птиц — если их можно было так назвать — ростом никак не меньше трех футов. Их было пять. Они напоминали пингвинов: черная спина, белая манишка. Длинные ярко-оранжевые перья росли над бровями, переходя в двойной хохолок. Крошечные крылья не могли поднять их в воздух, но каждая из птиц обладала парой мощных ног и острым загнутым клювом. Они пронзительно кричали и клевали падаль. Человеческую.
Смерть, очевидно, наступила давно, жалкие останки никто не смог бы опознать.
Француз свесился вниз рядом с Якобсоном.
— Мой бог, что это за существа?
Якобсон пожал плечами. Он понятия не имел. Даже в любимых книгах по мифологии он не встречал ничего подобного. Птицы напоминали объевшихся стероидов пингвинов, скрещенных со страусами. В любом случае отряд не мог из-за них задерживаться.
Однако у француза возникла другая идея.
— Интересно, каковы они на вкус? — задумчиво проговорил он.
Якобсон положил руку на винтовку француза и покачал головой.
— Почему нет? — спросил француз. — Мы идем с опережением графика, сейчас самое подходящее время для привала.
— Мы сделаем привал, когда я скажу… — Тут Якобсон заметил, что птицы смолкли.
Он посмотрел вниз. Четверо этих тварей пялились на него, казалось, темные зрачки пытаются пронзить его насквозь. Пятая исчезла.
Оранжевый сполох мелькнул в кустарнике слева, и она атаковала Якобсона, нацелившись клювом в его горло. Он уже не успевал выстрелить из тяжелого ружья, а потому выхватил нож и нанес быстрый удар. Клинок описал широкую дугу. Якобсон почувствовал, как лезвие, преодолев сопротивление живой плоти, рассекает ее. Клекот стервятника захлебнулся и затих. Ян увернулся, и его поверженный противник рухнул на француза. Тот вскочил с громким воплем, его голову и грудь залила брызнувшая из раны кровь. Птица была мертва.