Демоны Антарктоса
Шрифт:
Проклятье. Ей не удастся убедить отца, что она оговорилась. Придется рассказать правду…
— Меррилл, — мелодично произнес кто-то сзади.
Он повернулся так быстро, что споткнулся. Его губы задрожали. Он узнал голос жены.
— Эйми. — Он покачнулся, ища опоры в воздухе. — Эйми…
Женщина, стоявшая в тени возле распахнутой двери, шагнула навстречу. У Меррилла подкосились ноги, и он упал на колени. Эйми бросилась к нему. Их залитые слезами лица оказались совсем рядом. Руки Меррилла коснулись ее щек.
— Это и правда ты. — Его глаза потемнели от боли. — Если бы я знал… Я бы отправился на поиски… Я…
— Ты не мог знать, что я осталась жива. — Эйми отвела спутанные седые волосы с его покрытого морщинами лба и нежно поцеловала. — Тебе не в чем себя винить. Теперь мы снова будем вместе.
Меррилл прижал ее к себе, и она разрыдалась на его груди. Мирабель, всхлипывая, подбежала к ним и обняла своих родителей. Они снова стали одной семьей! Общие переживания последних дней значили для нее больше, чем далекое детство. Что это, как не милосердный дар небес? Уитни не находила других слов, чтобы описать их счастливое воссоединение. Мир погрузился в хаос. Человечеству угрожал его злейший враг. Они в тюрьме, в гигантской крепости, в окружении злобных исполинов, и все же это был счастливейший момент в их жизни.
Однако Меррилл высвободился из объятий. В его взгляде появилась твердость — он принял взвешенное решение. От маниакального возбуждения не осталось и следа. На его плечи легла ответственность за жену и дочь, и теперь он знал, за что должен сражаться. Он с нежностью посмотрел на них и сказал:
— Мои любимые девушки… Пожалуй, пора уйти отсюда.
Эйми провела ладонью по его щеке.
— Я могу свободно ходить по крепости, но из нее нельзя выбраться. Все выходы тщательно охраняются.
Меррилл показал на груду разлагающихся тел в противоположной камере.
— Где их оружие?
— Ты не сможешь их убить, — горько вздохнула Эйми.
Он встал, полный решимости.
— «И выступил из стана Филистимского единоборец, по имени Голиаф, из Гефа; ростом он — шести локтей и пяди. Медный шлем на голове его…»
Уитни по глазам матери поняла, что она тоже узнает слова библейского текста. При чем тут история Давида и Голиафа?… И вдруг ее осенила догадка. Шлем. Золотые обручи на головах исполинов. Они их защищают! Голиаф был исполином!
Меррилл продолжал цитировать:
— «И опустил Давид руку свою в сумку, и взял оттуда камень, и бросил из пращи, и поразил Филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицем на землю». — Он взял Эйми за руки и крепко поцеловал в губы. — У нас есть пращи получше, — сказал он. — И я больше не позволю разлучить нашу семью. Никогда.
Эйми кивнула.
— Идите за мной. — Она направилась к двери.
— Мы просто уйдем отсюда? — спросила Уитни.
Мать весело улыбнулась ей:
— В детстве ты ловила жуков и сажала в кувшин. Однажды ты забыла его закрыть, и они сбежали. Помнишь? Разве ты встревожилась из-за этого? Нетрудно было поймать новых. Так вот, мы для исполинов не более чем насекомые. Когда они поймут, что мы исчезли, то не станут нас искать.
С этими словами Эйми вышла в коридор и поманила их за собой.
Глава 63
Образы мелькали перед закрытыми глазами Райта. Кэтрин в их брачную ночь, быстрое любовное приключение в Вегасе. Его отец за рулем семейной лодки, плывущей вдоль побережья Флориды. Харрис, сержант, проклинающий его. Челюсти, щелкающие у самого лица.
Этот момент выпадал из памяти… Песьи клыки, черная морда, вода, пузыри. Лай. Затем челюсти появились снова, зубы ухватились за его плечо. Видения начали обретать физическую форму.
А потом пустота и мрак.
…Райт со стоном согнулся, закашлялся, и изо рта у него толчками полилась вода. Он хрипел, как раненное насмерть животное, а его легкие просили еще и еще воздуха.
— Стивен, — послышался тихий голос. — Стивен, с тобой все будет в порядке. Постарайся замедлить дыхание. Нас могут услышать.
Он поднял голову. Над ним склонилась Феррел. Везувий, похожий на мокрую крысу, сидел рядом и с тревогой поглядывал на Райта. Капитан уткнулся лицом в рукав, кое-как отдышался и попытался сесть, но жгучая боль уложила его обратно.
— Проклятье, что ты со мной сделала?
— КПР [17] , дорогой, — с улыбкой ответила жена. — Я сломала тебе ребра. Извини.
Со второй попытки Райт, закряхтев, сумел с ее помощью приподняться.
— Не будь занудой. В постели я делала с тобой вещи и похуже.
17
Кардиопульмональная реанимация.
Райт рассмеялся, и тут же его лицо исказила гримаса. Феррел знала, что он легче перенесет боль, если она будет шутить. В противном случае герой может заважничать. Везувий радостно завилял хвостом, разбрызгивая во все стороны воду.
— А что случилось с ним?
Феррел погладила пса по голове.
— Он тебя вытащил. Прыгнул в воду, как только увидел, что тебя уносит течение.
Райт не сумел сдержать улыбку — надо же, Везувий оказался едва ли не самым полезным членом их команды! — и вслед за этим почувствовал угрызения совести. Пес никогда не увидит своих хозяев.
— Забинтуй меня побыстрее. Нам пора выдвигаться.
Феррел приподняла бровь, шутливо отдала честь и сказала:
— Есть, сэр.
Через час на сломанные ребра была наложена тугая повязка, и ровно в полдень маленький отряд начал подниматься в гору, к крепости исполинов. Морфин, который дала Феррел, помогал идущему впереди Райту переносить боль, но у анальгетика был серьезный недостаток — он замедлял реакцию.
— Ложись, — прошептала Феррел, и Райт сразу понял, что она говорит серьезно.