Демоны души
Шрифт:
— И что же ты тогда так завидуешь, если моя должность ничего не значит? — Ривс медленно закипал. Тоска и уныние превращались в ярость, а злость и обида на тех, кто загнал его сюда, требовали выхода. — Это хоть и дыра, но это — армия, это ВВС. Есть Устав, есть требования, есть порядки, и я — ваш командир. Поэтому с сегодняшнего дня мы будем служить как полагается, а не как получается! Служить, старший лейтенант, и защищать тех, кто нам доверился. Все ясно?
— Ну, ясно, и что дальше? — вновь ухмыльнулся Норрик. — И что ты хочешь? Устав соблюдать? Ну, заставь меня!
Спорить
— Хорошо, если вы не понимаете моих слов, я буду действовать иначе, но вы начнете делать то, что я говорю. Кто еще хочет поспорить со мной? — обратился к опешившим подчиненным капитан.
В этот момент прямо под ноги Дримсу, расхаживающему перед строем, упал один из техников, разбрызгав то ли жидкую грязь, то ли просто очень густую лужу, что красовалась в этом месте испокон веков.
— Что это? Ему плохо? — даже удивился капитан, замерев перед выпавшим из строя телом.
— Не знаю… — пробормотал второй техник, рыжий, вечно шмыгающий сопливым носом.
— Так посмотри! Живой он там вообще или уже окочурился?! — гаркнул Ривс. О, боги! Это стадо зовется армией Розми?! И такой армии он отдал столько лет своей жизни?! Это и есть его награда за годы службы, за пролитую кровь, за полученные ранения, за защиту суверенитета страны?! Твою ж мать-то!!! Мечта всей жизни — Миранда! Венера, Кром, Лоули, ну, за что?! Эй, вы там вообще живы, боги хреновы? Или и вправду давно уже дрыхните, десятый сон видите?!
Техник наклонился над лежащим на земле коллегой, но тот хрюкнул, вздрогнул всем тощим телом и захрапел.
— Простите… это… кажется, он спит… устал, наверное… работает много… — пробормотал рыжий парнишка, шмыгнув носом.
— Пьет, паскуда, он много! — заржал кто-то из строя.
— Разговоры! — Ривс вновь закипал. Злость в нем бурлила и клокотала, хотелось все тут разнести! — Норрика и этого на гауптвахту, дежурный экипаж на вылет, второй экипаж и остальные — начинаем новую жизнь: учимся бегать и приводим себя в хорошую физическую форму!
Строй зароптал, но пока они не решались ворчать открыто. Расправа над Норриком была свежа в их памяти.
— Кто не хочет: может немедленно подавать в отставку или попытаться поучить меня местным традициям, как это сделал Норрик! Рядовой! — это он окликнул их чисто номинальный дежурный патруль, охранявший их гарнизон и сейчас топающих мимо строя по летному полю. — Этих двоих на гауптвахту.
— Господин капитан, без подписи командира части — нельзя, — рядовой с опаской покосился на постанывающего Норрика.
— Подпись будет, — пообещал Ривс. — Этот напал на старшего по званию, этот пьян.
— Вы уверены, что он напал? — с опаской спросил ефрейтор.
— Перед строем напал. Они — свидетели, — бешенство начинало прорываться с шипением и паром наружу, но тут Ривс увидел, как его подчиненные прячут глаза или стараются смотреть в сторону от распростертого на земле старшего лейтенанта.
Над строем висела тишина. Мертвая тишина.
— Он напал на капитана, — выступил вперед Ленс. Его толкнули в бок, предупреждая, но парнишка лишь гордо вскинул рыжую голову.
Пехотинцы с сожалением подхватили под руки Норрика и поволокли его в камеру, собираясь вторым рейсом унести пьяного техника.
— А теперь — разойтись! Техники — готовить борт. Дежурный экипаж — готовится к вылету. Остальных через десять минут жду здесь же, пора растрясти ваш жир! — проорал капитан.
— А у меня сердце… — сделал кто-то попытку отвертеться от занятий по физической подготовке.
— А у нас у всех сердце, — огрызнулся Ривс. — Оно анатомией предусмотрено.
— Так болит… — предпринял еще одну попытку лентяй-пилот.
— Так иди в отставку, не рискуй! У нас перегрузки при взлете, посадке, маневрах, чего так мучить организм? А если подохнешь на вылете, и вертушку мне угробишь? Или отставка, или в раздевалку!
В этот вечер капитан вернулся к себе в убогую служебную квартирку совершенно опустошенным и выжитым, как лимон. Он с трудом заставил себя съесть пару бутербродов, быстро запил их чаем и завалился спать.
Своих вещей у него имелось совсем немного. То, что он не привез в двух спортивных сумках, поместилось в большую картонную коробку, которую пару дней назад доставили по почте. Несмотря на столь скромное нажитое добро, создавалось впечатление, что в крошечной двухкомнатной квартире жила целая семья: свою одежду Дримс так и не удосужился развесить в шкафу, пару дорогих его сердцу вещей и книг он так и оставил в коробке, которую не потрудился унести из гостиной. Постельное белье и полотенца, доставшиеся ему вместе со служебной квартирой и хранившиеся в шкафу, пришлось выстирать — они провоняли сыростью и были какими-то мерзкими, но вот выгладить их или положить обратно Ривсу было лень. Они так и висели в коридоре на веревке. Пыль же вытирать особенно часто Ривс вообще полагал излишним баловством, хотя на днях пол все же сподобился помыть.
В общем, обычная холостяцкая берлога обычного человека. С той разницей, что у этой берлоги были решетки на окнах и тяжеленая железная дверь.
Опустошенный Ривс завалился спать в свою сырую одинокую постель.
Обычно капитан спал без сновидений, но на этот раз его кто-то звал сквозь сон. Ривс этому очень удивился… Первый за много лет сон! И какой интересный!
Голос доносился издалека.
Ривс оглянулся. Он стоял посреди какого-то коридора, где были железные стены и потолок. Стены и потолок мерцали красным, словно бы их раскалил кто-то неведомый, а по углам так вообще время от времени мелькали язычки пламени. Черным и непрозрачным оставался лишь пол, на котором стоял капитан. Из любопытства он дотронулся до одной из стен и мгновенно отдернул обожженную руку — на пальце немедленно вспух большой волдырь.