Демоны души
Шрифт:
Владельцу бара пришлось на три дня закрыть свое заведение, чтобы сделать хотя бы косметический ремонт. Разгромлено было два больших зала. Стекол в здании нигде не осталось, целой мебели, впрочем, тоже. Зато дантисты Фритауна ликовали, а травматологи (понятное дело, из военного госпиталя на Осенней улице) ругались отборнейшим матом, вправляя бесконечные вывихи, выбитые челюсти, и даже гипсуя несколько переломов. Обычно по негласным правилам, военные старались бить друг друга без особого членовредительства, чтобы не было переломов и серьезных повреждений, но иногда увлекались. Как в тот день, например.
Рик и Стюарт с горя продолжили гулянку, но уже
Из продолжительного запоя их вывела Анна Грейсстоун, посчитавшая, что четыре дня беспробудного пьянства — это уже перебор! Погоревали и хватит! В конце концов, их не со службы выгнали, а на повышение отправили!
Анна быстро смекнула, что обычным скандалом от этой парочки ей будет ничего не добиться: трезветь эти два сына Венеры не собирались. Тогда, изменив образу леди, жена Стю притащила два ведра ледяной воды в комнату, где друзья дрыхли на диванах в окружении бутылок и какой-то чахлой закуски, храпом повергая в ужас нескольких горничных, боящихся даже заглянуть в комнату после попойки легендарного Первого отряда. Девушек никто не обижал, но гам, крики, шум, грохот, песни, звон бутылок и разбитых стаканов приводили в шоковое состояние непривычных к подобной вакханалии служанок. Не говоря ни слова, Анна выплеснула одно ведро на мужа, второе на его друга, а пока оба матерились и прыгали по комнате, спотыкаясь на валяющейся стеклотаре, женщина поинтересовалась у них:
— Мне подавать на развод сейчас, или дать время Стюарту одуматься?
Глядя, на ее сведенные на переносице бровки, метающие молнии синие глаза, упертые в бока руки, мужчины поняли: Анна по-настоящему разозлилась. Лимит ее терпения исчерпан.
— А сколько времени прошло? — Стюарт попытался отряхнуть отросшие уже ниже плеч волосы.
— Четыре дня. Это утро пятого. Мне надоело.
— Анна, но зачем же было водой-то обливать? — пробормотал Рик.
— А вас по-другому не разбудить. Или вы оба приходите в норму и прекращаете пить, или я развожусь со Стюартом, — госпожа Грейсстоун пребывала в бешенстве, злить ее дальше не рекомендовалось даже ее собственному мужу. — Я выходила замуж за офицера Розми, а не за горького пьяницу, который имеет слабый характер и позволяет себе не думать о будущем, напиваясь с таким же слабохарактерным дружком, пропивающим это свое будущее. Хватит. Вы оба достаточно налетались, навоевались, мне это надоело. Вам пора переходить на другой уровень и начинать командовать не жалким отрядом, пусть и легендарным, а армиями. Я устала ждать вас из командировок и гадать, живы ли вы или не то чтобы очень. Я хочу быть женой генерала, а не вдовой подполковника или майора, — повысила она голос, наступая на мокрых до нитки друзей. — Или я буду женой генерала, или я буду бывшей женой подполковника. Выбор за вами. Даю час, чтобы вы привели себя в порядок, а потом мы едим на обед к Лаввальерам, они нас приглашали. Время пошло.
Ответа она даже не подумала дожидаться, прекрасно зная, что выберет Стюарт. Анна вышла из комнаты с гордо поднятой головой и ледяным выражением на лице. В коридоре она обратилась к дворецкому Питеру, застывшему за дверью. Он пребывал
— Питер, господа офицеры сейчас примут душ, приведут себя в порядок. К моменту их выхода из ванной должен быть накрыт завтрак, плотный, обязательно с мясом и приготовь им таблетки от головной боли и от отравления. Никакого алкоголя. Можешь принести побольше минеральной воды и сладкого чая с лимоном.
— Да, госпожа Грейсстоун, — ответил дворецкий.
Анна гордо удалилась прочь по коридору, не забыв посмотреть на пару уже отремонтированных комнат и проверить строительные работы в большой парадной гостиной, что располагалась сразу за парадным же холлом. Она осталась довольна проделанной работой, но люстру в гостиной следует заменить, о чем она не преминула сообщить дворецкому, что почтительно сопровождал госпожу Грейсстоун до выхода.
— Кажется, твоя женушка устроила нам выволочку, — пробормотал мокрый как рыба Рик, утирая ладонью лицо.
— Раньше она так никогда не делала, — припомнил Стю.
— Расслабилась во Фритауне, — решил Увинсон.
— Нет, раньше мы таких загулов и не устраивали, дня два, на третий всегда объявлялись, — Стюарт оглядел разгромленную комнату. — Тут у тебя ремонт уже сделан? Был… А кто в стену стрелял?!
— Стрелял? Не помню… — Рик уставился на стену, где пулями были изображены несколько инициалов. — Кажется, это мои инициалы, а вторые… или Мэтт, или Ленс, а может быть и Мелвин, как его второе имя?
— Похоже, с пьянкой действительно пора завязывать…
— Ага…
Тихо тикали напольные часы в кабинете верховного жреца Крома.
Тиберий не любил себе ни в чем отказывать, поэтому его кабинет мог поспорить с королевскими апартаментами по роскоши, если бы короли Розми ценили роскошь, а не удобство при работе и комфорт. Стены огромного помещения были обшиты панелями из драгоценного эльфийского дерева, письменный стол и книжные шкафы выполнены из древесины лунного эбена. Паркет на полу был наборный из драгоценных пород дерева, а роскошные портьеры на окнах поражали узором, выполненным золотой нитью…
Варварство, по мнению Дарела.
— Ты полагаешь, у господина Роуза есть шансы? — недоверчиво осведомился Тиберий, поглядывая на своего помощника.
— Конечно, есть, при нашей поддержке, — улыбнулся серенький жрец. — Тем более, ты уже собрал всех жрецов и высказал свое мнение. Если мы отступимся, пойдем на попятный, или же не продолжим следовать избранному пути — потеряем свое влияние. Остальные жрецы прекратят с нами считаться, — посулил Дарел.
— Но тогда предполагалось, что госпожа Талинда мертва, — засомневался верховный жрец. — Сейчас же она — королева, и я засвидетельствовал волю богов Света…
— Тиберий, только не говори мне, что ты веришь в богов Света! — фыркнул Дарел.
— Знаешь ли, ты не присутствовал при казни Интовара! Было очень впечатляюще, — передернул узкими плечами Тиберий.
— Полагаю, если мы отступимся теперь, то в самом деле сможем угодить на место Интовара, — пожал плечами Дарел, поудобнее устраиваясь в кресле для посетителей, что стояло перед массивным письменным столом верховного жреца Крома. — Убедившись в нашей слабости и в том, что мы не отстаиваем своих интересов, остальные жрецы могут преподнести нас на блюдечке королеве, не только чтобы спасти собственные головы, но и чтобы заработать лояльность королевы, или усыпить ее бдительность.