Демоны крови
Шрифт:
Высокие мачты, красные миндалевидные щиты по бортам, аккуратно уложенные весла. И товары! Так же аккуратно прикрытые рогожками — эти озерные суденышки не имели крытой палубы. Везут товары в Дерпт, на ярмарку? Или уже оттуда? Ратников усмехнулся, в общем-то — никакой разницы. Всего-то и нужно — спрятаться, продержаться хотя бы до ночи… а лучше — до обещанного ночными гостями штурма, попадать в лапы герра Штраузе Мише что-то не очень хотелось.
Герр Штраузе… Важное звено в цепочке людокрадов. Конкурент Мирошкиничны и Кнута. Хм… ясно, кто и почему снабжает оружием восставшую чудь.
Молодой человек прищурился, ожидая, когда судно стукнет бортом в причал. Перехватив
— Скорей бы попасть в замок, брат Гуго! Признаюсь честно, надоело ночевать в лесу, питаться рыбой… заметьте — без соли!
— Вы получите в замке и хлеб, и соль, — прикрыв глаза, пообещал тевтонец. — И добрую беседу.
Ну, насчет беседы Ратников и не сомневался. Только вот имелись сильные сомнения насчет того — будет ли она доброй…
— Это что же у вас — ярмарка? — Михаил заинтересованно кивнул на небольшую площадь перед подъемным мостом, кстати — опущенным. По краям площади располагались деревянные рядки, впрочем, многие торговали прямо с возов: сеном, вяленными на солнце снетками, плетеными корзинками, лаптями, керамическими горшками, дичью, диким — еще прямо в сотах — медом, новгородской и псковской работы замками, дешевыми украшениями — теми же стеклянными браслетиками, подвесками, ожерельями. Никакой дорогой посуды — золотой и серебряной, — ни оружия, всяких там булатных мечей в богато украшенных драгоценностями ножнах — ничего этого не было, никакой роскоши — только то, что на каждый день, что действительно необходимо в хозяйстве. Похоже, к замку съехались крестьяне с окрестных деревень, те же рыбаки-чудины, охотники — в общем, было довольно людно и, можно даже сказать — празднично. А по озеру еще подплывали ладьи — небольшие, с сеном, с наваленными кучей снетками.
— Опять они здесь! — выбравшись на причал, недовольно бросил брат Гуго. — Все эти торговцы… есть большая опасность! Я давно предлагал брату Якобу перенести торговлю чуть дальше, на берег.
— Да, шумновато, — согласно кивнул Ратников, глядя, как несколько мужичков разжигают на бережку костер — видно, решили поесть ушицы.
Пламя все никак не хотело разжигаться, чадило, видно, среди хвороста попались невзначай и сырые ветки. Рядом — с той стороны замка — тоже потянулся в небо черный столб дыма — и там такая же ситуация, неумело запаленный костерок.
Неумело? Что — здешние, прожженные жизнью крестьяне такие уж неумехи? А если… если это условный знак? Знак к нападению! Тогда тем более нужно спешить!
Резко оттолкнув идущих рядом кнехтов, Михаил в два прыжка преодолел расстояние до торговых рядов, смешиваясь с толпой покупателей. И брат Гуго, и кнехты, надо отдать им должное, быстро опомнились, организуя преследование, кто-то даже спустил с поводков псов… впрочем, от них тут было мало толку.
Кнехты ворвались в толпу, кто-то даже перевернул рядок со снетками — однако Ратникова давно уже на площади не было. Быстро прошмыгнув под дальним возом, молодой человек ринулся к берегу и, скользнув через камыши в воду, никем не замеченный, поплыл к пирсу, к ладьям, на одну из которых и забрался, укрывшись в дурманящее пахнущим пряными травами сене…
И теперь, посмеиваясь, поглядывал на разворачивающуюся суматоху! Ловля черной кошки в темной комнате, когда кошки там уже нет.
А костры, между прочим, вновь задымили — теперь уже белым — и с дюжину крепких ребят-торговцев, нахваливая свой немудреный товар — плетеные лапти и прочее — словно бы невзначай столпились на мостике… Ага! Вот к ним подбежал еще один — продавал топоры!
— А вот топорики, секиры! Для любого дела хороши — и дрова рубить, и хоромы!
Интересные дела заворачивались! Миша вдруг понял, что сидит на чем-то твердом — вовсе не на сене… Опустил руку вниз — наткнулся на что-то железное… Кольчуга! Да не одна! И вот тут, рядом — копья! Эх, еще бы меч! Ну, да не до жиру…
Все началось как-то внезапно, словно бы само собою. Все приехавшие торговцы и покупатели вдруг враз превратились в воинов — откуда ни возьмись в руках у них объявились рогатины, мечи, секиры… Те парни, на подвесном мостике, вмиг перерубили канаты, побежали к воротам… Маячивший в надвратной башенке часовой упал, получив стрелу в шею. Со всех кораблей с громким кличем выскочили воины, а с озера, из-за мыса, выплыло еще с полторы дюжины лодок, полных вооруженных людей!
Ну и Миша конечно же не стал упускать благоприятный момент: вмиг облачился в кольчугу — благо первая же попавшаяся как раз подошла по размеру — схватил копье, закричал для пущего антуражу:
— Смерть поганым псам!
Псами тевтонцев пока никто еще не обзывал, это уж опосля пошло, с Карла Маркса, точнее — с неверного перевода слова «монах», так что из рыцарей-монахов получились рыцари-псы.
— Смерть! Смерть! — тут же откликнулись отовсюду.
С причаливших ладеек тоже выпрыгнули людишки, судя по звероватому виду — язычники. Кто с копьем, кто с секирой, большинство же — с дубинами. У самых ворот уже завязалась сеча, быстро опомнившись от первого изумления, кнехты сражались отчаянно, хорошо понимая, чем грозит им потеря ворот.
Это же понимали и осаждающие, число которых все прибывало — из-за леса вдруг вынеслись конники, тоже, судя по виду, — вовсе не крестоносцы.
Трудно было выделить какой-то общий клич — вопили все и как можно громче, а что именно вопили — да черт их разберет в этакой-то свалке!
Ратников тоже бежал к воротам, стараясь не хуже других, да все посматривал по сторонам, насколько это было сейчас возможно — искал знакомцев, Олексу, Хеврония — без них-то совсем было бы нехорошо, ну, да если здесь такая заварушка, не может того быть, чтоб уважающая себя шайка да не приняла в ней участие, безразлично на чьей стороне. А кто больше даст! Ну, если уж совсем никто ничего — так, увы, тоже случалось, — тогда немного выждать, а уж потом решить — на чьей стороне военное счастье. С теми и ударить, в нужный, так сказать, момент.
А счастье-то, похоже, склонялось на сторону осаждавших. Резко отбив рогатину, Михаил ударил тупым концом копья подвернувшегося под руку кнехта — совсем еще молодого парня, жалко было убивать — и, азартно погрозив кулаком неизвестно кому, ринулся к воротам, где давно уже кипела битва.
Удар! Удар! Удар!
Вообще-то Миша не искал свары — ему просто нужно было пробиться в замок, пробиться вот сейчас, иной возможности не было.
А крестоносцы защищались отчаянно!
Ратников даже не успел как следует осмотреться, поискать глазами Якоба Штраузе, не дали! Двое верзил в мантиях с черными крестами набросились на него с мечами… Михаил перехватил копье посередине, как шест в каких-нибудь восточных единоборствах, здесь тоже так действовали, уж Миша-то был учен… Острие у рогатины широкое, тяжелое, крепкое, да и древко — не всяким мечом перерубишь, на медведя можно ходить. Нет, если, конечно, был дорогой и закаленный рыцарский меч какой-нибудь известной фирмы, лучше всего — из Нюрнберга, уж тогда, оно понятно, рогатина имела бы мало шансов, фирменная вещь — она везде фирменная, мастера за качество бьются. Но откуда ж такие вещи у простых кнехтов? У этого набранного где только возможно сброда?