Демоны луны
Шрифт:
Одежды на трупе не было, если не считать трусов. На вид покойнику можно было дать лет сорок, и предположить, что такому солидному мужчине вдруг, ни с того ни с сего вздумалось искупаться в столь неподходящее время года, было сущей нелепицей. При более тщательном осмотре трупа обнаружилось, что спина пострадавшего исполосована ножом или каким-то другим острым предметом. По всему было видно, что это не просто утопленник.
Толпа заволновалась, а когда труп стали наконец вытаскивать из воды, выявилась еще одна странная деталь: как только покойника схватили за волосы,
Найденный в реке мужчина был г-н Коямада. Вот какой трагический конец ожидал президента известной торговой фирмы.
Выходило, что преступник снял с убитого одежду, а затем, надев на его лысую голову парик, сбросил тело в воду около моста. Хотя труп был найден в воде, смерть, как видно, наступила раньше, в результате ран, нанесенных каким-то острым предметом в области левого легкого. Помимо этих тяжелых ран, на спине покойного было обнаружено еще несколько неглубоких порезов. По-видимому, преступнику не сразу удалось лишить свою жертву жизни.
Согласно заключению полицейского врача, г-н Коямада был убит примерно в час ночи. Поскольку ни его одежды, ни документов обнаружено не было, сразу установить личность убитого оказалось невозможным, и полиция долгое время пребывала в полном неведении. Наконец около полудня нашелся человек, который опознал труп, и из полиции сразу же позвонили Сидзуко домой.
Когда вечером я приехал к Сидзуко, дом был полон родственников, сослуживцев и друзей г-на Коямады. Сидзуко сказала мне, что она только что вернулась из полицейского управления. Она сидела подавленная и молчаливая в окружении родных и служащих фирмы, явившихся выразить ей соболезнование.
Труп г-на Коямады все еще находился в полиции на тот случай, если понадобится произвести вскрытие, однако на застланном белым полотном возвышении домашнего алтаря уже стояла деревянная табличка с посмертным именем покойного и курились благовония.
По просьбе Сидзуко и сослуживцев покойного я рассказал все, что мне было известно об обстоятельствах, при которых был найден труп г-на Коямады. Все это время меня мучили стыд и раскаяние, ведь накануне я настойчиво убеждал Сидзуко не обращаться в полицию.
Что касается преступника, я нисколько не сомневался в том, что им был Сюндэй Оэ. Наверняка дело было так: как только г-н Коямада вышел от приятеля, Сюндэй направился за ним следом к мосту и там, на пристани, убил его, а труп сбросил в реку. Если принять во внимание время, когда было совершено преступление, сообщение Хонды о том, что Сюндэй обычно в это время прогуливается в районе Асакусы, а главное — то письмо, в котором он заранее сообщал о своем намерении убить г-на Коямаду, убийцей мог быть только Сюндэй, и никто другой. Никаких сомнений на этот счет у меня не было.
Но почему г-н Коямада был раздет? Почему на нем оказался этот странный, парик? Если и это было делом рук Сюндэя, то зачем ему понадобилось разыгрывать весь этот фарс? На эти вопросы я не находил ответа.
Улучив момент, я дал понять Сидзуко, что хочу переговорить с ней наедине. Словно ожидая этого, она послушно поднялась и, извинившись перед присутствующими, вышла за мной в соседнюю комнату.
Когда мы остались одни, она чуть слышно окликнула меня и порывисто припала ко мне. Глаза ее под длинными ресницами заблестели и наполнились слезами. Крупные капли одна за другой покатились по ее бледным щекам.
— Не знаю, сможете ли вы меня простить. Все произошло из-за моей беспечности. Я не думал, что он решится на такое. Я виноват, я один во всем виноват…
Почувствовав, как у меня самого на глаза наворачиваются слезы, я схватил руку рыдающей Сидзуко и, сжимая ее изо всех сил, снова и снова умолял простить меня. Это было мое первое прикосновение к Сидзуко. Я до сих пор помню тепло и упругость пальцев ее хрупкой белоснежной руки. Несмотря на трагичность ситуации, от этого прикосновения в груди у меня вспыхнуло пламя.
— Вы рассказали в полиции о письмах? — спросил я наконец, когда всхлипывания Сидзуко затихли.
— Нет, я не знала, как лучше поступить.
— Значит, пока вы ничего не рассказали?
— Нет, мне хотелось прежде посоветоваться с вами.
Я все еще не отпускал руку Сидзуко, и она стояла, по-прежнему прижавшись ко мне.
— Вы, конечно, тоже считаете, что это дело рук того человека?
— Да. Вы знаете, той ночью произошло нечто странное.
— Нечто странное?
— Воспользовавшись вашим советом, я перевела спальню на второй этаж европейского дома. Я была уверена, что уж там-то он не сможет за мною подсматривать. Но он все-таки подсматривал.
— Каким образом?
— Через окно.
С округлившимися от страха глазами при воспоминании о событиях той ночи Сидзуко стала рассказывать:
— В двенадцать часов ночи я легла в постель, но, поскольку муж все еще не возвращался, я начала беспокоиться. Мне было страшно одной в этой комнате с такими высокими потолками. Казалось, что из углов кто-то смотрит на меня. На одном из окон штора была спущена, но не до конца. Сгустившаяся за окном тьма настолько пугала меня, что я невольно стала всматриваться в темноту и вдруг увидела за окном лицо человека.
— А вам не могло это померещиться?
— Вскоре лицо исчезло, но я уверена, что это не был обман зрения. Я как сейчас вижу эти прижатые к стеклу космы, эти устремленные на меня глаза.
— Это был Хирата?
— Наверное, он. Кому же, кроме него, придет такое в голову?
После этого разговора мы с Сидзуко окончательно пришли к выводу, что в смерти г-на Коямады повинен, вне всякого сомнения, Сюндэй Оэ, он же Итиро Хирата. Кроме того, мы решили вместе заявить в полицию, что теперь преступник покушается на жизнь Сидзуко, и в связи с этим просить взять Сидзуко под защиту.