Демоны райского сада
Шрифт:
– Корсак, не сходи с ума! Ты никогда не станешь хорошим мужем. И кстати, верни кольцо тому, у кого ты его украл. Неужели ты и правда думал, что я буду носить на пальце этот слиток чужого горя?
Только тогда до Глеба наконец дошло, что между ними все кончено – окончательно и бесповоротно и ему здорово повезет, если они с Машей останутся друзьями.
Глеб смешал себе коктейль: треть стакана водки, треть – тоника. Выжал в него сок из половинки лимона и швырнул несколько кусков колотого льда. Затем взболтал содержимое, откинулся на спинку кресла и с наслаждением выпил первый
К тридцати девяти годам Глеб Корсак, искатель приключений, игрок и авантюрист, пришел к выводу, что быть арбитром не менее интересно, чем быть полноценным участником игры. Роль всезнающего очевидца событий доставляла ему наслаждение.
– Вероятно, это и называют зрелостью, – сказал сам себе Глеб и запил глубокомысленную сентенцию хорошим глотком коктейля.
Корсак не ошибся в Маше Любимовой. Уже через несколько часов она знала все, что знал он, и даже больше. Правда, для этого ей пришлось напрячь Стаса Данилова и еще двух полицейских-оперативников, но это уже нюансы.
В тот же день майор Любимова и капитан Данилов вошли на территорию тщательно охраняемой частной психиатрической клиники «Дубрава». Миновав все кордоны, они проследовали прямо к кабинету главврача.
Постучались, услышали «да» и вошли в кабинет.
– Здравствуйте! – поприветствовала Маша человека в белом халате, сидевшего за столом. – Я из полиции. Майор Любимова. Мария Александровна. А это – мой коллега, капитан Данилов.
Стас коротко кивнул в знак приветствия.
Врач, худощавый, долговязый тип лет пятидесяти, оторвал взгляд от бумаг, разложенных на столе, и взглянул на Машу и Стаса. У него были обвисшие усы и жидкая бородка, но взгляд серых глаз отличался необыкновенной твердостью и остротой.
– Игорь Константинович Соломатин, – представился он. – Проходите, пожалуйста!
Маша и Стас сели в предложенные кресла.
– Чем обязан? – спросил главврач.
– Мы хотели бы расспросить вас об одном пациенте, – сказала Маша.
– Пожалуйста. Как его имя?
– Роман Родионович Вольский.
По лицу Соломатина пронеслась тень.
– Э-э… Что конкретно вас интересует? – уточнил он.
– Все, – сказала Маша. – Просто расскажите мне о нем, а если мне что-то будет непонятно – я задам вопросы.
– Что ж, хорошо… – Главврач откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. – Начнем с того, что он на принудительном лечении…
– Да, я в курсе. Он отбывает у вас срок за убийство жены и маленьких дочек.
– Для меня он прежде всего больной человек, а не преступник, – сказал Соломатин.
– Само собой, – усмехнулась Маша. – Продолжайте.
– Да вы и сами все знаете. Двадцать с лишним лет назад Вольский сжег свой дом вместе с находившимися внутри женой и дочками-близняшками. Сам он выжил, хотя получил сильные ожоги. Потом было расследование и суд. Его признали невменяемым и направили на лечение. С тех пор он у нас.
– И как?
– Что как?
– Он выздоравливает?
– Пока видимых улучшений нет.
– Напомните мне, пожалуйста, его диагноз.
– Пожалуйста. Параноидальная шизофрения, отягощенная комплексом вины.
– Ясно.
И вновь по худому, заросшему усами и бородой, лицу Соломатина пробежала тень.
– Я не уверен, что это будет разумно, – твердо произнес он.
– И все же я вынуждена настаивать, – сказала на это Маша не менее твердым тоном. – Я расследую убийство человека и уверена, что показания Вольского помогут мне раскрыть это дело.
– Сегодня у него был приступ. Он все еще находится под действием седативных препаратов. Не знаю, сможет ли он с вами говорить.
– Сделайте ему укол. Такой, от которого он придет в себя.
Тут лицо главврача вытянулось от изумления.
– Вы… просите о невозможном, – выговорил он.
– Я снова вынуждена настаивать.
Он нахмурился и отчеканил:
– Не думаю, что у вас есть такие полномочия.
Маша и Стас переглянулись.
– Два года назад ваше имя упоминалось в связи с делом о краже наркотиков, – небрежным тоном проговорил Данилов. – Тогда вам удалось отвертеться. Но у меня есть показания одного наркодилера, которые помогут возобновить дело и уличить всех, кто в нем был замешан, – включая медицинский персонал вашей клиники.
Соломатин долго смотрел на Данилова, потом перевел взгляд на Машу и сипло проговорил:
– Вы не понимаете. Если я сделаю ему укол, приступ может повториться. В еще более тяжелой форме.
– Придется рискнуть, – сказала Маша.
– Что ж… Вся ответственность будет лежать на вас.
– Мы не боимся ответственности, – объявил Стас.
Спустя полчаса они сидели на белых стульях в комнате «пациента номер один». Он сидел напротив, на таком же белом стуле, но крепко затянутый в смирительную рубашку.
Маша снова взяла инициативу в свои руки, предоставив Стасу и доктору Соломатину молча наблюдать за беседой. Соломатин смотрел на нее хмурым взглядом. Стас весело болтал закинутой на ногу ногой, словно сидел не в палате умалишенного, а в гостиной дружеского дома.
Пациент Вольский, седовласый, крепкий старик, разглядывал Машу мутноватым взором. Прежде всего он оценил ее золотисто-карие глаза, эффектно контрастировавшие с белокурыми волосами. Затем перешел к черному кардигану и белой полупрозрачной блузке.
Маша, в свою очередь, осмотрела комнату, остановила взгляд на столике с шахматной доской и спросил:
– Любите играть в шахматы?
– Иногда, – сипло проговорил старик.
– А где же срубленные фигуры?
Он не ответил. Но Маша и сама увидела: срубленные фигуры валялись в мусорной корзине, стоявшей рядом со столиком.
– Вы как будто распрощались с ними навсегда, – сказала она. И добавила почти без всякой связи: – Знаете, в одном провинциальном городке убийца оставлял на месте преступления шахматные фигуры [4] .
4
См. роман Евгении и Антона Грановских «Черный король».