Демоны райского сада
Шрифт:
На нее вдруг нахлынула огромная волна нежности и любви, словно где-то там, в темных глубинах души прорвало плотину, которую она с такой тщательностью и таким упорством строила все эти годы. И она погрузилась в эту любовь и в эту нежность, не думая больше ни о чем.
Она целовала его губы, его глаза, его шею и грудь, она подставляла свое тело под его поцелуи, срывала с себя одежду, она отдавалась ему с такой страстью, словно это был последний раз в ее жизни, а потом – только тьма и
Наконец они оба устали.
Ольге было и радостно, и грустно. За всем этим ураганом эмоций она чувствовала, как холодный, черный туман вновь проникает в ее душу, наполняя ее отстраненностью и жестокостью, словно все, что произошло, было лишь временным отступлением, передышкой перед последним, решающим боем.
Она взяла с тумбочки бокалы с вином, один протянула Густаву:
– Давай выпьем?
– Ты уверена?
– Да. Мне нужно расслабиться. Но одна пить я не хочу. Поддержи меня!
– Ладно. – Густав взял бокал.
– За наше будущее, – сказала Ольга.
Они чокнулись. Разгоряченный Густав сделал сразу несколько больших глотков. Ольга тоже пригубила из своего бокала.
– Не пора ли нам поговорить? – спросил Густав.
– Давай немного полежим молча. Я очень устала.
– Ладно.
Они замолчали. Ольга долго лежала в полумраке комнаты, освещенной тусклым светом ночника, прислушиваясь к дыханию Густава.
Наконец она тихо его окликнула:
– Густав?
Он не проснулся. Она слегка тряхнула его за плечо:
– Густав!
Он по-прежнему спал.
Ольга поднялась с кровати, подошла к стулу, на котором висела одежда Густава, осмотрела карманы его пиджака. Никаких документов она не нашла, зато в одном из карманов обнаружила маленький пятизарядный «вальтер». Пистолет выглядел как игрушка, но, безусловно, был настоящий. (Когда-то Ольга прошла двухнедельный курс владения огнестрельным оружием и с тех пор немного разбиралась в этом.)
Ольга посмотрела на спящего Густава и нахмурилась.
– Кто же ты такой? – тихо пробормотала она.
Пистолет Ольга положила на тумбочку. Затем взялась за сумку Густава. В ней она нашла маленький компьютер-нетбук. Открыла его, включила, подождала, пока загорится экран. Открывшаяся программа была ей знакома. На черном поле горела красная надпись:
«Адресат В. звонил вам».
Ольга подвела курсор к клавише «Связаться с абонентом» и нажала на «пуск».
Заиграл музыкальный сигнал, затем на экране нетбука появилось лицо молодого мужчины. Оно было бледным и напряженным. На левой щеке багровели свежие царапины. Мужчина был одет в белый медицинский халат.
– Слушаю вас, – проговорил он, вглядываясь с экрана в тускло освещенное ночником лицо Ольги.
– Могу я узнать,
– Да, конечно. Я врач психиатрической клиники «Дубрава». Моя фамилия Упоров. Прошу прощения, я здесь человек новый. Вы, вероятно, хотели пообщаться с пациентом Вольским?
– Да, – сказала Ольга, не задумываясь.
– К сожалению, он сейчас не может подойти. У него приступ.
– Приступ?
– Да. На этот раз приступ был очень сильный, нам пришлось применить мощные седативные средства. А вы его родственница?
– Да, – снова сказала Ольга.
Врач напряженно улыбнулся:
– Что ж, очень хорошо. Когда вы в последний раз были у Вольского?
– Давно. Очень давно.
– Это плохо. Ему не повредило бы общение с близким человеком.
– Я… готова его навестить. Напомните мне, пожалуйста, адрес клинки.
– Да, конечно.
Врач продиктовал адрес.
По ту сторону экрана послышался какой-то шум.
– Какого черта вы делаете? – рявкнул кто-то.
Молодой врач повернул голову:
– Игорь Константинович, я ответил на звонок и…
– Идиот! Выключите это!
За спиной у врача появилась фигура в белом халате, мелькнула рука, и затем экран погас.
Ольга вытерла ладонью вспотевший от напряжения и волнения лоб, повернула голову и задумчиво посмотрела на Густава. Теперь он казался Ольге еще более таинственной личностью.
Она несколько раз повторила про себя адрес клиники, чтобы не забыть, – затем фамилию пациента – Вольский.
Потом захлопнула крышку нетбука и убрала его обратно в сумку. После этого Ольга вынула из брюк Густава кожаный ремень и пристегнула этим ремнем правую руку мужчины к спинке кровати. Вторую руку она привязала к спинке кровати скрученной в жгут простыней.
Вгляделась в его лицо и тихо проговорила:
– Прости, что приходится так поступать. Завтра Лида вернется и развяжет тебя.
Она наклонилась и поцеловала Густава в губы.
– Эй, друг! – Кладбищенский сторож тряхнул Семена Скрябу за плечо. – Друг, поднимайся, замерзнешь!
Скряба открыла глаза и приподнял голову от земли. Некоторое время он дезориентированно тряс его, затем отплюнул песок и взглянул на сторожа.
– Вы кто? – сипло спросил он.
– Местный сторож. А ты?
Скряба не ответил. Он сел на земле и потер рукой ушибленный затылок.
Небо было серым, светало. Сторож, пожилой мужчина, заросший седой щетиной, посмотрел на фотографию, украшающую надгробие, и спросил:
– Кто она тебе? Мать?
– Нет. Мама моего друга.
– Ясно.