Демоны вне расписания
Шрифт:
Покровский ударил ее по лицу и снова втолкнул в машину, сам сел рядом и попытался утихомирить рыжую бестию. С той творилось что-то неладное – она безостановочно хохотала, хлопала себя ладонями по коленкам, прыгала на сиденье. На лице у нее было выражение абсолютного счастья, к которому была подмешана основательная порция безумия.
Этому счастливейшему лицу Покровский отвесил еще одну пощечину, но Лиза ее не заметила.
– Дура, ты чего сделала? – прохрипел Покровский, прижимая рыжую к сиденью.
– Я…
Конец этой странной фразы утонул в новом приступе смеха. Когда Лиза заметила рядом с собой напряженную и ничего не понимающую Настю, она просто сложилась от смеха пополам.
– Она… наркоманка? – тихо спросила Настя.
– Нет, – сказал Покровский.
Лиза резко выпрямилась, и ее сморщившееся от хохота лицо оказалось в нескольких сантиметрах от тщательно ухоженного и застывшего, как маска, лица Насти.
– Ты… такая смешная… – проговорила Лиза. – Давай я и тебя…
Ее раскрытые губы потянулись к накрашенному рту Насти. И тогда Покровский взял Лизу сзади за шею и треснул лбом о спинку переднего сиденья.
Настя вскрикнула, потому что сделано это было с силой и со злостью, короче говоря – на совесть.
– Ничего, – сказал Покровский Насте. – Переживет. С нее как с гуся вода.
Он был прав, потому что Лиза продолжала смеяться, правда, не так громко, как прежде.
– Ну ты и дурак, – сказала она Покровскому, потирая ушибленное место. – Шуток не понимаешь.
– А ты знай место и время, – огрызнулся Покровский, глядя на часы. – Девятнадцать ноль пять. Настя, вперед. Ни пуха тебе…
– К черту, – автоматически проговорила Настя.
Лиза задрожала от набирающего силу нового приступа смеха.
2
И тогда уже пришел черед Насти улыбаться, хотя с учетом всех сопутствующих обстоятельств специалист назвал бы эту улыбку «механической» или «немотивированной».
Она улыбнулась гардеробщику, положила номерок в сумочку и пошла на тонкий звук виолончели, доносившийся из обеденного зала. Как рассказал ей Покровский, в этом ресторане по вечерам играл струнный квартет. Уже одно это заслуживало улыбки.
Настя входила в зал, а какая-то пара выходила. Молодая женщина шла впереди, пожилой мужчина сзади. Женщина смеялась, мужчина что-то искал во внутреннем кармане пиджака. Их лица были скрыты полумраком.
Поравнявшись с Настей, женщина вдруг застыла, радостно вскрикнула и приобняла Настю за талию.
– Ну надо же, какой сю-юрприз! – сладко пропела она. – Помните, мы с вами познакомились на выставке якутских алмазов! Вы еще тогда прикупили такой дивный браслет…
Ну вот и еще один повод для улыбки.
– Нет, на выставке якутских алмазов была не я, – рассмеялась Настя. – Я
– Разве меня там не было? – Женщина удивленно повернулась к спутнику.
– А разве была такая выставка? – пробасил мужчина.
«А с какой стати я вдруг ляпнула про какие-то испанские монеты?» – подумала Настя.
Она пошла дальше, к столику, где официант уже предупредительно отодвинул кресло.
Мужчина и женщина между тем шли к гардеробу.
– Сделал? – тихо спросила женщина.
– Сделал, – сказал мужчина. Когда они вышли на свет, он поднес к лицу правую руку и некоторое время рассматривал ее, будто видел в первый раз.
– Надолго хватит? – поинтересовалась женщина, в голосе которой уже не было ни капли сладости.
– Вроде бы хорошо легло, – сделал вывод мужчина. – Часа на два должно хватить.
– А больше и не надо, – сказала женщина. – Дальше уже само собой пойдет… Что с тобой?
– Рука… – Мужчина тряс правой рукой, как будто обжег ее. – И так каждый раз…
– Сейчас выйдем, и я все сделаю.
– Да уж, будь добра… Все-таки, – сказал пожилой мужчина, проводя ребром левой руки по правой ладони, словно счищая невидимую грязь, – лучше бы это были двигатели внутреннего сгорания. С ними проще.
Гардеробщик выдал им одежду и повернулся к только что вошедшим мужчинам. Это были, во-первых, постоянные клиенты, а во-вторых, состоятельные клиенты, а потому к ним стоило проявить максимальное радушие.
– Здравствуйте, Михаил Давидович! – расплылся гардеробщик. – Приятно вам провести вечер…
Михаил Давидович холодно кивает, поправляет галстук, всматривается в свое отражение в зеркале. Он видит в зеркале подтянутого мужчину сорока шести лет, лысеющего брюнета, который знает цену себе, своим друзьям и своим врагам. Он видит в зеркале человека, который уверен в своем прошлом, настоящем и будущем.
И он не видит там человека, судьба которого кардинально изменится три минуты спустя, как только он войдет в обеденный зал и увидит одиноко сидящую за столиком девушку.
И тем более он не видит там человека, который погубит дело своего отца, своего деда и своего прадеда и тем самым станет причиной гибели многих и многих…
Между тем он и есть этот самый человек.
3
Первое, что спросил Михаил Гарджели у Насти, было:
– Вы давно здесь сидите?
А первым, что спросила Настя у Михаила Гарджели, было:
– Какое сегодня число?
Михаилу было бы невыносимо узнать, что девушка, так невероятно похожая на его покойную жену, сидит здесь уже час, или сутки, или месяц, а он все это время проходил мимо, не замечая ее и тем самым рискуя, что ее заметит кто-то другой…