Демоны вне расписания
Шрифт:
– Из университета взяли, – пробормотала Настя.
– Что? – не понял Филипп Петрович.
– Фотографию из университета взяли. Это я для студенческого билета снималась.
– Понятно.
– Это Покровский, да? Они хватились и теперь ищут меня…
– Нет, это не Покровский. – Филипп Петрович взял у Насти плакат и показал на маленькие буковки в нижнем левом углу. – Типография издательского дома «Райдер», тираж сто тысяч экземпляров.
– Ну и что?
– Издательский дом «Райдер».
– Мне это ни о чем не говорит.
– Ты что, серьезно?
– Миша не говорил про это, он говорил, что просто распоряжается деньгами, которые получил по наследству.
– Да, правильно, вот и корпорацию «Райдер» он получил по наследству. Теперь эта корпорация досталась Давиду. А Давид ищет вас, Настя.
– Надо бы подстричься. И покрасить волосы, – решительно сказала Настя, глядя на свое изображение.
– Не помешает. А еще лучше было бы выяснить, что же случилось в ту ночь с Михаилом Гарджели. Да, если бы мы это знали, то я бы мог связаться с Давидом и попробовать объяснить ему ситуацию… Объяснить ему, что ты тут ни при чем. Объяснить ему это будет трудно, но я бы попытался…
– А я тут на самом деле ни при чем. Когда я в последний раз видела Михаила, он был жив и здоров. Мы вернулись из театра, он сидел в кресле и читал газету, а я пошла наверх… – Настя вспомнила, что последовало за этим ее походом наверх, и замолчала. На месте Давида Гарджели она бы, наверное, тоже заподозрила пассию старшего брата в злом умысле: появилась какая-то странная девица, окрутила Давида, а потом выпустила важного пленника, а потом Михаила нашли мертвым…
Да уж, тут есть жирная, плодородная почва для подозрений, которые неизбежно вымахают до небес и скрутят своими смертельными побегами всех, кто окажется в досягаемости.
– Уберите. – Настя осторожно отодвинула от себя сложенный плакат, как будто под ним спряталась змея. – Уберите это от меня, выбросьте куда-нибудь…
– Их напечатано еще сто тысяч штук, – напомнил Филипп Петрович. – Мы можем порвать этот листок, сжечь его и развеять пепел по ветру, но что это изменит?
– Я подстригусь, – повторила Настя.
– И это хорошо, но у Давида Гарджели достаточно денег и связей, чтобы пустить по твоему следу таких людей, которых не обманешь ни прической, ни пластической операцией.
– И где же выход? – Настя смотрела, как торжественно вышагивающий официант несет ей дымящийся бифштекс, но воодушевления от еды уже не испытывала.
– Тебе нужно все вспомнить. Да, все вспомнить.
Филипп Петрович взял кофе, поднес к губам, но не стал пить, а лишь втянул носом аромат. Ноздри напряженно задергались, потом Филипп Петрович буквально смочил губы в напитке, затем сделал первый осторожный глоток, подумал и одобрительно посмотрел на официанта. Тот сдержанно кивнул и удалился, напомнив Насте киношный тип английского слуги, который считает своего хозяина-аристократа полным идиотом, но не позволяет этому мнению прорваться наружу. Почти не позволяет.
– Потрясающе, –
– Как я могу вспомнить? – перебила его Настя. – Я не видела и не слышала, как убивали Михаила, что я могу вспомнить?! Вот он, – Настя кивнула на Иннокентия, – он тоже там был, и он тоже ничего не помнит.
– Я – другое дело, – сказал Иннокентий, оторвавшись от каких-то своих мыслей. – Я умер в одном теле и еще не возродился в другом. Как я мог что-то видеть? А ведь ты не перескакивала из одного тела в другое, так что…
– А что ты вообще делал в подвале у Гарджели?
– Висел на цепях.
– Сорок лет, да?
– Примерно. Сорок… Или пятьдесят. Вообще-то, был небольшой перерыв, года на два, но проще считать все это за один срок.
– Так зачем они тебя туда засадили?
Иннокентий посмотрел на Филиппа Петровича но тот молча пожал плечами и занялся своим невероятным кофе, как бы говоря Иннокентию – разбирайся сам.
– Старые враги, – коротко сказал Иннокентий. – Давняя история, я уж и забыл про нее, а Гарджели все помнят…
– Что они помнят?
– Много чего. То есть я хочу сказать, что это не вражда между мной и Мишей Гарджели, это вражда между мной и всеми Гарджели.
– Что же ты им сделал?
– Ничего особенного. Ты давай ешь побыстрее, а то мы опоздаем…
– Филипп Петрович, что он сделал?
– Ну, как всегда. Украл женщину.
– Что?
– Украл женщину из рода Гарджели. Да, чью-то дочь или жену, я уже не помню. Кеша?
– Я тоже не помню. Я что, должен запоминать всех женщин, которых… Тем более это было сто лет назад.
Настя растерянно смотрела на человека, который сидел напротив нее и который, судя по всему, являлся профессиональным похитителем женщин. Как всегда – сказал Филипп Петрович. Сто лет назад – сказал Иннокентий.
– Нет, двести, – поправился Иннокентий.
– Зачем вы их похищали? – Настя осторожно положила вилку. Аппетит куда-то делся.
– Затем, что я их любил. Обеих.
– Что значит – обеих?
– Ну, эти девицы из рода Гарджели… Их было две.
– Две?! Вы украли двоих?
– Они были сестрами и не хотели разлучаться. Что мне, по-твоему, надо было делать? Я взял обеих, хотя по-настоящему любил только одну. И вот за эту древнюю историю семья Гарджели до сих пор…
– И что с ними потом случилось? С сестрами?
– Как что? Они умерли.
– Умерли?!
– Да, как все нормальные люди. Одной было семьдесят пять, а другая дожила лет до девяноста. Ну знаешь, эти так называемые горские долгожители… – ухмыльнулся Иннокентий.
– Да я не про это! Ты их украл, а что было потом?
– Потом мы пожили какое-то время вместе, потом они вернулись домой, живые и здоровые. Нет, я их не убил и не съел, если ты в этом меня подозреваешь. Но Гарджели считают, что я нанес им кровное оскорбление. Вся их семейка дала какую-то клятву, и вот до сих пор они за мной бегают и портят жизнь. Ты довольна этой душещипательной историей?