Демоны вне расписания
Шрифт:
– Мои, – засмеялся Иннокентий. – У меня есть доказательства, против которых не попрешь. Ну вот, – обернулся он к Филиппу Петровичу, – твоя подопечная понемногу приходит в себя. Она уже вспомнила, как откромсала мне два пальца.
– Еще я помню, как в вас воткнули меч. По самую рукоятку.
– Ну и что?
– Вы должны были умереть.
– Как это – должен? Я что, обещал тебе умереть, если в меня воткнут меч по самую рукоятку? Даже если это меч Миши Гарджели…
– Люди обычно после такого умирают.
– Настя… –
– Тебе надо вспомнить, что было до того, как ты умудрилась отрубить у меня два пальца, – сказал Иннокентий. – Помнишь подвал в доме Гарджели? Помнишь, в каком виде ты меня нашла? Люди обычно не выживают, если их по сорок лет держат в цепях без еды и питья.
– Там были не вы, там был старик, – сказала Настя.
– Там был я, – улыбнулся Иннокентий. – Помнишь, ты намочила руки в какой-то луже, и я облизал тебе ладони…
– Меня сейчас вырвет…
– Какие мы нежные! А ведь вода там тоже была явно не дистиллированная, но я ведь не жаловался! Потом мы поднялись по лестнице, я проломил дыру в старой двери, и мы выбрались в сад… Ты это помнишь?
– Это был старик, – упрямо повторила Настя.
– Думай, что ты говоришь. Много ты видела стариков, которые проламывают кулаком двери? Это просто тело было подержанное. И те люди, которые тебя отправили в дом Гарджели, знали об этом и приготовили новое тело, чтобы я мог сразу в него перескочить. Ты, конечно, скажешь, что люди обычно не перескакивают из тела в тело…
– Конечно.
– Получается, что я не человек.
– А кто же вы?
– Как я уже говорил – набор из несчастливых происшествий и вопросов, на которые нет ответов. Ты хочешь, чтобы я назвал биологический вид, к которому я принадлежу?
– Желательно.
– А хрен его знает, Настя. Я точно знаю, что, когда мое тело дряхлеет и умирает, надо перескочить в более молодое тело и жить дальше. Вот и все.
– И давно вы этим занимаетесь?
Иннокентий усмехнулся, но как-то невесело.
– Даже женщина в свои жалкие сорок лет не любит, когда ей напоминают о возрасте, а уж я… Я предпочитаю об этом не думать. Иначе мне становится очень тоскливо.
– Я не видела, как вы перескакивали из тела в тело. Я помню старика, который еле волочил ноги… А потом мне показали молодого парня в состоянии комы…
– Это и было мое новое тело.
– Он был похож на вас, – вспоминала Настя, – но лицо было немного другое. А вот…
Она посмотрела на волосы Иннокентия и увидела серебряный отблеск у корней, волшебным образом переходящий затем в цвет непроглядной ночи.
– Требуется некоторое время на адаптацию к новому телу, – пояснил Иннокентий. – Нужно обжиться, натянуть его на себя. Ну, как новый костюм. Кое-где надо перешить… Неудивительно, что лицо слегка изменилось. Оно еще будет меняться.
Настя поняла, что Иннокентий говорит правду он менялся. Тому парню, которого ей показывали Лиза и Покровский, было максимум лет двадцать; сегодняшний же Иннокентий выглядел лет на двадцать пять – двадцать семь. Никакого юношеского румянца, никакой угловатости – поджарый и самоуверенный молодой мужчина… Хотя раз он не считал себя человеком, то и мужчиной называть его было бы неправильно. А как? Самец? Ну, это уж было чересчур по-животному…
– Настя, – Филипп Петрович все-таки отодвинул в сторону Иннокентия, – получается, что вы довольно хорошо помните всю эту историю… Ну, про побег из дома Гарджели. А вот насчет Дениса по-прежнему не можете вспомнить ничего…
Слово «Денис» прозвучало для нее абсолютно стерильно и безжизненно. Настя отрицательно мотнула головой. Лицо Филиппа Петровича было в этот момент таким расстроенным, что Настя бросила раздраженно:
– Вам надо было спросить у Покровского или у Лизы, почему я ничего не помню! Это ведь они полоскали мне мозги…
При упоминании Покровского и Лизы Филипп Петрович вопросительно посмотрел на Иннокентия, а тот пожал плечами.
– …это они отправили меня к Гарджели, это они засунули в меня эту штуку…
Настя выкрикнула это и увидела две пары заинтересованных глаз.
– Что вы имеете в виду? – осторожно поинтересовался Филипп Петрович.
– Эту штуку! – Настя яростно ткнула пальцем в направлении собственной шеи. – У меня под кожей! Которую они могут взорвать в любой момент!
Филипп Петрович инстинктивно отступил на пару шагов, но потом задумался и посмотрел на Иннокентия.
– Вот с ними вам нужно было разбираться! – закончила Настя свою гневную тираду.
– Минутку. – Филипп Петрович озабоченно погладил брови. – То есть эти люди сказали вам, что…
– Они вставили мне под кожу микробомбу. И если я попытаюсь сбежать, если я что-то сделаю не так они ее активируют… И мне оторвет башку!
– Настя… Вообще-то, вы уже сбежали. Да, уже давно.
– Ну…
– Голова у вас на месте.
– Потому что там, в этом коттедже, был такой бардак… Спросите у него! – Настя кивнула на Иннокентия. – Про меня просто забыли… Там почти всех поубивали…
Тут ее посетило внезапное и столь редкое в последние недели озарение.
– Это ведь вы там всех поубивали?
– Вынужденная самозащита, – коротко ответил Иннокентий. – Настя, и давно вам вставили эту… бомбу?
– Давно. Еще перед тем, как отправить к Гарджели.
– То есть еще в прошлом году, – сделал вывод Филипп Петрович. – Хм-м…
– А что, на самом деле можно вставить такую бомбу под кожу? – поинтересовался Иннокентий. – Я немного отстал от жизни, пока сидел в подвале у Гарджели…