День без любви
Шрифт:
– И что?
– Ничего. Просто я увидела, что под домом – большой погреб или подвал, не знаю, как правильно сказать. Там все цивилизованно, аккуратно, я и представления не имела, где там что-то искать. Повсюду полки, банки, огромные пластмассовые бидоны с маринованными овощами. Словом, на следующий день я спустилась туда сама, стала тихонько простукивать стены. Наргихан ушла на рынок, мужчины отправились по делам.
– И что? – Глаза Николая заблестели. – Ну же!
– Я не знала, зачем я это делаю, ты же и сам понимал, когда вез меня в Стамбул, что я не верю в этот клад. Но раз уж я оказалась волею судьбы в этом доме… Я просто так простукивала, безо всякой надежды. И вдруг мне показалось, что звук изменился, стал более пустым, пространственным. Я
Ей показалось, что Николай впал в анабиоз: он не шевелился, даже глаза его не мигая смотрели куда-то мимо нее, в пространство. Он видел то, что увидела там, в том доме, она.
– Потом все было как во сне. Я достала кувшин, открыла крышку… с трудом. Я ужасно нервничала, боялась, что меня там застанут. Первым делом я спрятала кувшин за банки. А уже потом стала прибираться там, смела глину, грязь, дыру заставила большим бидоном. Потом поднялась наверх и, убедившись в том, что никто еще не вернулся, дом пуст, подняла кувшин и спрятала в своих вещах, в дорожной сумке.
– Что, что было в нем? – очнулся Николай. Она видела, что его трясет. Вероятно, сказывалась и выпитая ракия, и перенесенный стресс, и теперь вот этот тяжелый для него разговор.
– Монеты. Крупные, золотые, – честно призналась она.
– А ты не вспомнила тогда обо мне?
– Я постоянно думала о тебе, – и здесь она не солгала. – Знала, как ты обрадовался бы, если бы увидел этот клад деда Райко. Но ты забыл, наверное, как ты поступил со мной, как продал меня Биртану?
Она опустила глаза и с ужасом вновь увидела мертвое тело своего любовника. Сколько еще ей играть эту комедию?
– Согласна, ты потерял разум, просто сошел с ума тогда, в Стамбуле, когда оказался в этом доме. Но пойми и ты: женщины не прощают такого предательства и подлости! Ты совершил по отношению ко мне самое настоящее преступление, на фоне которого благородный поступок Биртана не мог меня не потрясти и не произвести на меня впечатления. Он не воспользовался своей властью, напротив, сделал все возможное, чтобы я избежала стресса: он вернул меня в Болгарию, в Шумен. Он был так обходителен со мной…
Она вдруг, обессилев, сползла на пол и положила голову на грудь Биртана. Слезы душили ее, тело сводило судорогой.
Поздним вечером, после ухода Николая, она положила на холм свежей земли прямо в центре сада букетик ранней розовой примулы и принялась обкладывать захоронение кусками красной битой черепицы – завтра утром это место превратится в густо засаженную примулой, нарциссами и тюльпанами клумбу. Потом вернулась в дом, замыла место, где еще недавно лежало тело Биртана, вытерла насухо пол тряпкой, убрала подальше все вещи погибшего любовника, долго искала его сигареты, зная, что Джаид, обещавший приехать в ближайшие два-три дня, увидев пачку любимых Биртаном «Голуаз», расстроится, подумает еще, что она нарочно оставила ее на видном месте. Но сигареты так и не нашлись. Как не нашелся и золотой браслет Биртана. Неужели Николай снял его с руки мертвеца?
Она достала из тайника несколько монет – золото, которым ей предстояло откупиться от Николая, – и положила их на стол. Какая-то нехорошая, опасная мысль затаилась в ее распаленном злостью и желанием мести сознании, когда она представила вдруг себе не Биртана, а именно Николая с ножом в горле.
24. Шумен. Май 2007 г.
Несибе редко смотрела на себя в зеркало, знала, что прежней Несибе, красивой и яркой, уже нет. Что под платком черные с проседью, ровно подстриженные волосы, да и кожа на некогда белом и гладком лице с черными глазами и несвойственным для турецких женщин аккуратным носом уточкой истончилась и стала красноватой от проступившей паутины сосудов. Хорошо, что хотя бы осанка осталась – фигура сохранилась.
В это утро, однако, она, перед тем как выйти из дома, тщательно вымылась, надела все чистое, даже новую голубую кофточку на пуговицах в форме ромашек, побрызгалась английскими духами «Zo-zo» (подарок сыновей-близнецов, последние пять лет живущих в Германии) и только после этого подошла к зеркалу и внимательно осмотрела себя с головы до ног. Оказалось, что выглядит она довольно-таки неплохо, даже привлекательно. Жаль только, что муж привык к ней и давно не замечает ее красоты, не ценит ее терпения, трудолюбия, все воспринимает как должное.
На печке в кастрюле томилась манджа – густой суп из фасоли с овощами. Несибе по привычке и из экономии продолжала готовить на своей старой любимой печке, топившейся дровами и стоявшей летом во дворе, под навесом, рядом с чешмой [3] , хотя в доме стояла современная плита, подключенная к газовому баллону и имевшая электрическую духовку. В холодильнике, прикрытая марлей, охлаждалась свежеприготовленная из козьего молока брынза. Эти козы, Лиза и Эмма, достались ей в наследство от Ирины и за последние годы дали неплохой приплод. Несибе вынула брынзу, положила в пластиковый контейнер и сунула в сумку, в которой уже лежали приготовленные еще с вечера подарки: мешочек с целебными листьями тетры, яйца, домашние консервы из утиного и гусиного мяса, банка с засахаренным кизилом и черной смородиной, маринованные перцы и, конечно же, коробка с ядрами грецких орехов. Сверху положила плоскую миску с баклавой, прикрытой чистой бумагой. Дала курам пшеницы, воды, заперла дом, ворота и вызвала по телефону такси. Крошечный желтый автомобильчик появился на дороге через десять минут. Несибе назвала адрес, села и только тогда почувствовала, что она нервничает, не знает, правильно ли она делает, собираясь встретиться с сестрой Ирины. Она знала, что сестра появится в этом доме рано или поздно – она не может не приехать после смерти Ирины. Знала, но не могла угадать, когда именно это произойдет. Она часто бывала в том районе, специально приходила пешком, чтобы не тратиться на такси, и подолгу стояла в стороне от дома своей любимой «русскини», смотрела, не горит ли в окнах свет, нет ли кого там. Дом долго стоял пустой, мертвый, как и его хозяйка.
3
Чешма – водоем, родник или кран с водой и раковиной, отлитой из бетона, во дворе дома.
Но бессонные ночи не прошли даром. Она много передумала, прежде чем приняла решение действовать. Хотя боялась, конечно. Это в книгах и в кино все такие храбрые и отчаянные. В реальной же жизни все понимают, что жизнь – одна. И если не станет Несибе, тяжело придется всей семье. С другой же стороны, она знала, как ей казалось, так много, что только благодаря ей эта история со смертью Ирины может как-то проясниться и человек, убивший ее, предстанет перед судом. Другими словами, она, как ей думалось, являлась единственным свидетелем, о существовании которого убийца и не подозревал. Можно, конечно, написать анонимное письмо в полицию и все в нем рассказать. Но память об Ирине не позволила ей поступить таким трусливым образом.
Вот поэтому она сейчас и ехала туда, где ее никто не ждал и где тоже, по ее мнению, понятия не имели о ее роли в жизни русской Ирины.
Оказавшись уже перед домом, она и вовсе оробела. Она увидела, как в саду, в плетеном кресле, сидит девушка, читает книгу. Вокруг тихо, если не считать щебета птиц, густого и звонкого, как и всегда в это время года. Птицы перелетают с ветки на ветку, тревожат листву, заставляя опадать лепестки цветущей черешни; стол, за которым сидит, судя по всему, сестра Ирины (помнится, ее зовут Евгения), засыпан белыми нежными лепестками, цветы попали даже в чашку с кофе.