День ботаника
Шрифт:
– Я заплатил одному типу, он спрятал меня в машинном отделении буксира. На Речвокзале сошёл на берег и…
– Можешь не продолжать. – великодушно разрешил Кузьменков. – Ты договорился с речниками, и они доставили тебя сюда на лодке.
Парень кивнул.
– Так что, Жалнин Егор Семёнович…
– Жалнин.
– Что, прости?
– Правильно – Жалнин. Ударение на «И».
– На «И», так на «И». Значит, Егор Семёнович, нарушаем закон?
– Я не хотел, но…
Кузьменков небрежно бросил паспорт на стол и принялся барабанить пальцами по столешнице, показывая, что ждёт продолжения.
– Я думал… вы же не отправите меня назад?
Секретарь едва не расхохотался – такой ужас прозвучал в этих словах. Ну что такое страшное ему грозит за МКАД? Штраф, пара недель исправительных работ – и то, в самом крайнем случае. Правда, к Лесу его больше не подпустят. А ведь у парня неплохие задатки, раз уж он сумел добраться сюда самостоятельно, без проводников, работающих на университетскую администрацию.
– Принимал что-нибудь? Я о лесных средствах – супрастины и прочие зодаки от Лесной Аллергии не помогают.
– На Речвокзале мне предлагали порошки, но я решил, что не стоит. К тому же я сделал анализы, и оказалось, что я практически не подвержен…
– Где делал, в медчасти?
– Один проводник собирал группу для отправки в Серебряный Бор – он и посоветовал. Сказал: лучше, если анализы сделает кто-нибудь из Леса, внешняя медицина ничего не понимает в здешних недугах.
– Так и есть. А что за проводник, не запомнил?
– Он из какой-то организации. Золотой… золотая…
– «Золотые Леса». – кивнул секретарь. – У них на Речвокзале сидит свой лекарь. Впрочем, будь у тебя тяжёлая форма, сюда бы так легко не добрался. А от порошков отказался правильно – снадобья, которыми золотолесцы пичкают новичков, формируют привязанность к Лесу. Их, конечно, сильнодействующими не назовёшь, но лиха беда начало.
Парень повеселел.
– Я так и подумал: если доберусь до вас без проблем – значит, имеет смысл поступать. А иначе, что за жизнь в четырёх стенах?
– Ну-ну, юноша, не стоит перегибать палку. – в голосе Кузьменкова обозначился лёгкий укор. – Большинство наших студентов, да и сотрудников тоже, не могут отойти от ГЗ дальше, чем на полсотни шагов. И ничего – работают, живут и не жалуются. У нас здесь, знаешь ли, очень интересная жизнь.
– Я читал… – кивнул абитуриент. – И мечтаю заняться изучением Московского Леса. Я даже подавал на грант ЮНЕСКО, но мне ответили, что заявку рассмотрят не раньше, чем через три года. А я не могу ждать так долго!
– Не терпится осчастливить человечество эпохальным открытием? – усмехнулся секретарь. – Я прочитал твоё резюме. Бакалавриат НГУ, физический факультет – это серьёзно. Не изложишь вкратце, чем бы ты хотел заниматься?
– Да чем угодно! – немедленно воодушевился парень. – Для физика здесь непаханое поле. Чего стоит одно влияние Леса на полупроводники!
– Да, это наша беда. – вздохнул Кузьменков. – Аппаратура выходит из строя, стоит только пересечь МКАД. Из-за этого над Лесом невозможно летать – ниже пятнадцати километров сдыхает вся электроника. А что творится с аккумуляторами? Даже самые современные, литий-серные и литий-титанатные, разряжаются в считанные минуты и уже никуда не годятся!
– А космическая и аэрофотосъёмка? – подхватил абитуриент. – В любых диапазонах Лес выглядит размытым пятном, и никак эти изображения не улучшить. Не говоря уж, о непрохождении радиоволн во всех диапазонах!
Видно было, что он оседлал любимого конька.
– Достаточно, юноша. – Кузьменков старался говорить сухо, хотя ему не хотелось прерывать паренька. Нечасто встретишь таких, исполненных наивного, почти детского энтузиазма.
– Как ты проник в Лес, нас не интересует. На территории Университета действует особый правовой режим, установленный спецкомитетом ЮНЕСКО. Учитывая стаж в бакалавриате, мы можем тебя зачислить. К учёбе приступишь со второго семестра, но сперва придётся досдать кое-какие предметы – химию, биологию… А ещё – нормативы по физподготовке и медосмотр, это обязательное условие. Надеюсь, со здоровьем особых проблем нет?
– Никаких! – весело ответил парень. – Я много занимался спортом, ходил в турпоходы по тайге. Даже скалолазание освоил – ездил на соревнования в Красноярск от университетской секции.
– «Столбы»? – улыбнулся секретарь. – Как же, как же: «Китайская стена», «Внучка», «Дымоход» [3] …
– Вы тоже столбист?
– Баловался в студенческие годы.
Кузьменков ещё раз заглянул в паспорт, потом перевёл взгляд на лицо абитуриента. Открытое лицо, короткая стрижка, глаза серые.
3
Популярные среди альпинистов скалы в Красноярском природном заповеднике «Столбы». «Столбисты» – члены неформального объединения скалолазов.
Высокий, широкоплечий – такие нравятся девушкам. К тому же, спортсмен. Идеальная картинка, а не человек, хоть в рекламный плакат вставляй. Даже несколько неудобно…
– Что ж, значит, в этом плане сложностей не предвидится. До начала второго семестра три месяца. Жить будешь в общежитии. Плата невысокая, к тому же в неё включено двухразовое питание. Когда тебя зачислят, всё это будет бесплатно.
Абитуриент – теперь уже официально! – замялся.
– Наверное, денег мне надолго не хватит…
Но секретарь его не слушал. Он заполнил бланк и пододвинул его собеседнику, добавив пухлую брошюрку с университетской высоткой на обложке.
– Отдашь коменданту общежития. Это в корпусе «Д» – спросишь, покажут. В буклете сведения о порядках на территории МГУ, а так же о некоторых важных моментах – например, что делать в случае острого приступа эЛ-А.
– ЭЛ-А – это Лесная Аллергия, да? Но я же не подвержен…
– Ты-то может, и нет. А если приступ случится с другим, и надо будет оказать первую помощь? Анафилактический шок, к твоему сведению, приводит к летальному исходу в двадцати случаях из ста. А если вовремя не помочь – то в восьмидесяти. Да и насчёт себя не спеши зарекаться: порой эЛ-А проявляется спустя недели и даже месяцы.
Молодой человек кивнул. Энтузиазма на его лице несколько поубавилось.
– Расписание экзаменов получишь в секретариате. И вот ещё что…
Он черкнул несколько слов на обороте карточки с надписью «Кузьменков Виктор Иванович, кандидат биологических наук».
– Поднимись на двенадцатый этаж, на кафедру ксеноботаники. Спросишь лабораторию экспериментальной микологии, им, кажется, нужен лаборант. Завлаба зовут Яков Израилевич. Если он тебя возьмёт – сможешь работать и готовиться к экзаменам. А хорошо себя зарекомендуешь – замолвит словечко перед комиссией. И имей в виду, мы тут живём не по неделям, а по декадам, придётся привыкать.