День дурака
Шрифт:
– А как же Дракон?
– То-то и оно, что Дракон, - вздохнул Марх, - ох, Тьма изначальная, что за день такой неудачный!
Глава 7. Аве, Цезарь!
Давненько Степану не приходилось так носиться. Следователь - профессия тихая, кабинетная. До недавнего времени вообще, преимущественно, женская. А у нас, на Руси, привычки посещать тренажерный зал "для поддержания формы" как-то "в менталитет не вписываются". В общем, этот артист погорелого театра сразу и сильно вырвался вперед, не дав старшему товарищу ни секунды форы.
Поднявшись
Перемахнув через подоконник, Степан оказался на нешироком выступе, вполне надежном, и способном выдержать и больший вес. Он сообразил, что стоит на козырьке, под ним - метров шесть для "свободного падения", парашют, понятно, не раскроется, а внизу мощеный досками переулок.
До крыши, по которой уходил ценный свидетель, было метра два с половиной. То есть фигня-война, главное - на той стороне зацепиться. Небольшая фигурка уже почти перевалила через конек. Попросив заступничества у Человека-Паука, Вязов оттолкнулся, как уж сумел, и, перелетев через переулок с грацией пожилого буденовского коня, буквально, впечатался в скат, вцепившись ногтями в дранку. Скользко, черт! Понятно, почему парнишка был так осторожен и нетороплив, наверное, не в первый раз этим путем удирал.
Впрочем, тут у Вязова неожиданно обнаружилось солидное преимущество перед менестрелем - немалый рост и длина конечностей. Он мог без труда дотягиваться до выступов, карнизов, подоконников и, найдя опору, двигаться гораздо быстрее. Преодолев крышу, он перевалил конек, съехал на пузе вниз, огляделся, понял, что мальчишка пытается дойти до чердачного окна соседней крыши, и уже гораздо увереннее сиганул через переулок. Снова удачно!
– Стой!
– заорал Вязов, - куда тебя черти несут? Мне только поговорить с тобой надо, я ничего не сделаю!
– Ага!
– кивнул паренек, поблескивая темными глазами. За спиной у него, жутко мешая, болтался музыкальный инструмент, который он почему-то не сообразил бросить. Может, просто не успел, - Давай, поговорим. Только под кнут ты ляжешь, а я спрашивать стану, так годиться?
– Какой ты кровожадный, - подивился Степан, - кнут... Кто, вообще, про кнут-то говорил? Конвенция по правам ребенка запрещает вас пороть даже ремнем. Хотя я думаю - зря.
– А я думаю, горазд ты, дядя, меня на мельничном вороте катать... в дальние края и обратно, - огрызнулся мальчишка, не забывая перебирать руками и ногами.
– Осторожно!
– машинально крикнул Вязов, когда нога пацана повисла над пустотой, - Слезал бы ты, лучше. Грохнешься, ведь, потом по чертежам не соберут.
Если бы дело происходило в привычной обстановке, в родном и насквозь знакомом Калинове, Степан решил бы, что мальчишка чего-то обкурился или нанюхался, уж больно был храбр. Оглянувшись на Степу через плечо, он примерился, качнулся с носков на пятки и сиганул вверх, на окно, козырек от окна, на конек, оттуда, сперва держась за трубу, а потом и так - до конца крыши, и снова вверх - как большая, тощая рысь, менестрель прыгнул, целя в окно
Добравшись до края, он заглянул вниз... и немного расслабился. Там была еще одна крыша: пологая, крытая дранкой. Строение, которое она венчала, небольшое, в полтора этажа высотой (половина - чердак) Вязов вначале принял за сарай или мастерскую, но над крышей поднималась труба. А еще в ней была дыра. Небольшая такая - в аккурат чтобы убраться не слишком упитанному тинейджеру. Степан вздохнул, и принялся предельно осторожно спускаться вниз. Спешить было больше некуда: если паренек все-таки покалечился, то там и лежит, а если приземлился благополучно - то уж, наверное, свинтил через двери.
Спустившись вполне благополучно (ободранные ладони и продырявленные рейтузы не в счет), Вязов понял, что находится в тупичке, кажется, недалеко от городской стены. Вокруг поднимались дома: в два и три этажа. Нужный ему был чуть ли не единственным карликом среди местных "небоскребов". Неподалеку шумело мельничное колесо, кажется, чуть справа.
Сориентировавшись, таким образом, на местности, Вязов поднялся на невысокое, аккуратное крылечко и вежливо постучал, раздумывая, что будет врать хозяину. Довольно долго ему никто не отвечал. Потом по ту сторону двери послышались какие-то звуки... как будто разговор... Очень интересный разговор, на повышенных тонах. Кто-то ругался, даже угрожал. Степан уже оценивал прочность двери, на предмет - выбить, когда странный разговор вдруг перешел в... перестрелку! Точно - стреляют, короткими очередями, определил Вязов. Выстрелы внезапно перекрыл знакомый до зубной боли вой полицейской сирены...
Не раздумывая больше, Степан толкнул дверь. Хлипкий замок-защелка не выдержал, дверь распахнулась, и полицейский шагнул в сени. Самые обычные сени. Короткая лестница в три ступени вела на верх, а по обе стороны от нее висели и стояли: дождевик полиэтиленовый одна штука, сапоги резиновые две пары (одни - заколенники), лопата совковая пластмассовая, фуфайка рваная, ведро мусорное, забитое в основном картофельными и луковыми очистками, вперемешку с пустыми пакетами из-под дорогого собачьего корма "Роял Конин". Для маленьких собак, машинально отметил Степа.
С потолка, на крученом шнуре спускалась электрическая лампочка.
Отсюда звуки, которые так удивили, Степана были слышнее, и идентифицировать их не составляло никакого труда. Работал телевизор. Шел сериал: "Улицы разбитых фонарей".
Уже не раздумывая, Вязов вошел в комнату.
Картина, открывшаяся его глазам, была благостной: сухонький старичок сидел перед телевизором с чашкой чая, а на коленях у него подремывал рыжий той-терьер. Услышав, что в комнату кто-то вошел, пес поднял ушастую голову, уставился на Степана черными, навыкате, профессионально-недоверчивыми глазами, весь напрягся и тихо, угрожающе зарычал.