День катастрофы – 888. Остановленный геноцид в Южной Осетии
Шрифт:
Нам еще повезло по сравнению с другими. Мама моя была научена горьким опытом первой войны, и у нее в подвале всегда были и вода, и керосинка, и постель. Папа всегда ворчал на ее предосторожности, но мама отказывалась убирать свой «бункер».
Обстрел был страшный, все знали, что больница обстреливается, раненых некуда везти, все кругом побито осколками. Наверное, целились в воинскую часть по миротворцам, а мы же рядом живем – вот и нам попало.
Выехали мы, когда уже, собственно, все успокоилось. Надо было сменить обстановку срочно, спасти психику. Дети были во Владикавказе, они все время звонили, а мы боялись, что после звонков обстрел начинался мощнее. Все заметили такую закономерность. Потом к нам забежали ребята и сказали, чтобы, если мы включаем сотовый, то включать только один. И зарядка села, но перед этим пришла последняя смс от моей маленькой племянницы: «Вы еще живы»?
В какой-то момент было
Многое пришлось пережить и жителям окрестных сел. 70-летняя Ольга Туаева ежится и прячет руки в карманы. «Все мои соседи убежали, – говорит она. – Они меня искали, но уже начали стрелять, и я в огороде пряталась. Они меня не нашли и сказали: „Оля умерла“. Я одна осталась.
По селу ездили пять танков и стреляли по домам. Я слышала, кто-то громко говорил по-грузински. Я лежала прямо в земле, как в могиле.
Подвала у меня нет, а в доме я боялась – если дом упадет, то меня никто не вытащит».
Дети плачут, женщины плачут – такие новости у нас. Марина Николаевна Бестаева, 66-летняя жительница села Тбет (Цхинвальский район Южной Осетии): «Мы поначалу не поверили, когда нам стали говорить, что некоторые села уже заняты. Мы вышли на улицу и вдруг увидели грузинских военных, почему-то поющих песни. Вместе с 73-летним мужем, маленькими внуками и невесткой мы спрятались в подвал двухэтажного корпуса, где помимо нас тоже прятались люди. Военные, заметив передвижения, тоже побежали к этому корпусу, окружили его и начали стрелять… Дети плачут, мы, женщины, плачем. В подвале стоит рев. Тогда я подумала: все, это конец… В общей сложности мы сидели в подвале три дня. Мы, взрослые, в том числе 80-летние старики, сидели на полу, дети от страха залезли в ящики. Думаю, ящики их и спасли. Одна женщина была тяжело ранена в ногу, истекала кровью, все время плакала от боли и просила нас: „Помогите“. Но я ничем не могла помочь.
Потом пустили по дому «Град». Стекла бьются, потолок подвала дрожит… Потом вроде поутихло. Когда вышли из подвала, в селе уже практически никого не было, все сгорело. Уже потом, когда мы приехали к родственникам во Владикавказ, я позвонила соседям, которые остались сидеть в подвалах. Они рассказали, что вслед за нашей машиной выехала еще одна с жителями. Но их всех расстреляли… А один молодой парень, лет 27, решил выйти из подвала, его расстреляли сразу. Он так и лежит сейчас возле дома… Вот такие новости у нас» («Новая газета», 11 августа 2008 г.).
На следующий день штурм города и танковая атака повторились. Грузинские солдаты забрасывали гранатами подвалы жилых домов, зная, что там могут прятаться люди. Пожилой мужчина говорит в интервью по Первому каналу: «Чтобы такая армада обрушилась на Цхинвал, я не знаю, в какие времена это было. Я пережил Вторую мировую войну, фронт, был в оккупации. Но здесь новейшее оружие применяли против маленького города, в мирных людей стреляли. Это просто нашествие варваров какое-то». У осетинского телевидения таких историй больше. Марина Козаева заведовала отделом Полиграфического объединения РЮО: «Два моих сына вместе с другими мужчинами воюют, они в отряде ополчения, сейчас тоже там. А мы с соседями почти все время сидели в подвале нашего корпуса. Он находится на самой окраине города, дальше за ним – уже Грузия. Всего в подвале нас было десять человек.
Всю первую ночь бомбежек мы провели в подвале, выйти было нельзя, так сильно стреляли. Утром прошли слухи, что грузины контролируют Знаурский район и что села, расположенные близко к городу, они тоже взяли. Мы не верили. Потом вдруг в город с юга вошли танки и поехали по нашей улице. Мы им очень обрадовались, думали, что наконец-то подошли русские… Мы даже выбежали им навстречу. От колонны отошли два танка и направились прямо к нашему корпусу, и мы вдруг увидели на них грузинские надписи. Мы сразу развернулись и побежали обратно в подвал, а танки обошли вокруг нашего корпуса, остановились и начали по нему стрелять. Потом они поехали по нашей улице к постам. Один из этих двух танков наши ребята подбили, а второй упал в оросительный канал. Этим ребятам, которые подбили танк, было где-то от 18 до 24 лет, и из оружия у них были только автоматы, один пулемет и один АГС».
Юрий Бетеев, журналист из Южной Осетии, живущий в Цхинвале, рассказывает: «У грузин была электроника, которая засекала работу сотовых телефонов. Как только они засекали скопление двух или трех мобильных в одном месте, они выпускали туда мины. Очень многие погибли
Колонну, с которой ехал журналист, атаковали грузинские военные. «Я лично был свидетелем того, как добили двух раненых военнослужащих, – сказал Коц. – Ранивший меня грузинский военнослужащий собирался добить, но спас майор Российской армии. Я, к сожалению, фамилии его не знаю». Впоследствии журналист разузнал фамилию своего спасителя: майор Денис Ветчинов был смертельно ранен в том же бою, посмертно ему было присвоено звание Героя России.
И тут танк выстрелил в нас«На второй день обстрела мы услышали гул моторов, высыпали все на улицу, думали – российские танки идут нас выручать, – рассказывает Альбина, жительница Цхинвала. – Бабушки плачут от радости, дети ликуют. И вдруг в нашу сторону разворачивается башня танка, и грузины дают залп… Несколько человек остались лежать на земле, остальные кинулись в подвалы. Последний день я не поднималась с колен, держала в руке крест и молилась.
Нас с сестрой спасла подруга, что жила на окраине города. На третий день бомбежек она позвонила и сказала, что на наш район идет колонна бронетехники с многочисленной грузинской пехотой. Мы успели только натянуть джинсы и помчались в сторону селения Куфети, где была роща. С нами рядом бежали миротворцы. У них не осталось патронов, но оружие они не бросили.
От военных мы узнали, что грузины, кося под местных ополченцев, натягивают на рукава белые повязки. А когда их принимают по опознавательному знаку в темноте за своих – открывают огонь на поражение. Их нельзя назвать мужчинами, им не знаком кодекс чести горца» («Московский комсомолец», 13 августа 2008 г.).
10–12.08.08 На то, что справиться удастся своими силами, в Цхинвале не надеялся никто. Ждали помощи от России, и не напрасно. Слова Президента России Дмитрия Медведева о том, что Россия не допустит безнаказанной гибели соотечественников, нашли в российском обществе самый живой отклик. В районах Южной Осетии Российская армия наводила порядок, освобождала стратегические высоты, выдворяла грузинских агрессоров. Первая помощь Цхинвалу пришла в виде добровольцев. В ряды защитников юго-осетинской столицы в первые же дни влились добровольцы.
В один строй встали ребята из Северной Осетии, Чечни, Кабардино-Балкарии, других регионов России, выжившие солдаты разгромленного в первых нападениях миротворческого контингента.
В бригадах поддерживалась жесткая дисциплина, случаи мародерства по отношению к городу и его жителям тут же пресекались. Впрочем, к людям в грузинской военной форме пощады не было – как в Цхинвале, так и на всей территории Южной Осетии, где проходили боевые действия.
Захватывались и уничтожались склады оружия, организованные в грузинских селах, ставших благодаря политике Тбилиси заложниками военных действий. Много лет жители этих селений открыто выказывали недружелюбие юго-осетинцам, на чьей земле они жили: перекрывали дороги, запрещая проезжать через свои селения, вынуждали жителей Цхинвала для связи с родными и друзьями искать сложные обходные пути. Теперь жители этих сел в страхе покидали свои дома, на своей шкуре ощутив превратности войны. Вместе с ними бежали представители грузинской полиции и мобилизованные на войну грузинские солдаты. После прихода российской 58-й армии обстановка постепенно стабилизировалась. Численность контрактных войск сильно сократилась уже в первые дни войны, а те солдаты, которые пришли за ними по призыву Саакашвили, объявившего всеобщую мобилизацию резервистов уже к полудню первого дня войны, были гораздо хуже вооружены, менее опытны и понимали, что шансов на победу Российской армии у них нет. Очевидцы фиксировали случаи оставления позиций, массовой сдачи в плен – свидетельства того, что простые грузинские солдаты не хотели вести эту войну. Уже 10 августа МИД Грузии объявил об отводе войск из Южной Осетии. Для этого понадобились поддержка российского спецназа, нескольких дивизий ВДВ, военных самолетов и танков, ракетные удары по военным объектам на западе Грузии, перегруппировка российских военных кораблей вблизи акватории Грузии. Но даже после официальных заявлений о прекращении военных действий на территории Южной Осетии вооруженные силы Грузии продолжали обстреливать Цхинвал и забрасывать туда диверсионные группы еще несколько дней. В целом, Россия для защиты жителей Южной Осетии ввела в регион в помощь расквартированным там миротворцам около 10 тысяч военнослужащих и сотни единиц военной техники. 12 августа Россия заявила о завершении операции по принуждению Грузии к миру, а 22 августа объявила, что закончила отвод войск на позиции, определенные решением Смешанной контрольной комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта от 1999 года.