День катастрофы – 888. Остановленный геноцид в Южной Осетии
Шрифт:
Ирина Гаглоева рассказывала 9 августа корреспонденту газеты «Коммерсант»: «От взрывов дрожат стены и стекла в окнах жилых домов, в центре города горят здания, все жители попрятались в подвалах своих домов.
Грузинская артиллерия ведет массированный обстрел Цхинвала. Огонь из «Градов», а также орудий и минометов ведется с горийского направления. Большинство снарядов разрываются в центре города».
Евгений Поддубный, корреспондент ТВЦ: «Один эпизод, который как-то выбил меня из колеи. Мы шли по улице, и нам навстречу идет мужчина, очень спокойный с виду мужчина, осетин, лет пятидесяти, наверное. Он говорит – пойдем. И берет за руки и ведет в свой дом. Мы не поняли, пошли. Он заводит нас в спальню,
Вот как описывает грузинских военных, пришедших на улицы мирного города, российский журналист Артем Драбкин, работавший в зоне конфликта: «Часть из них выглядели как страйкболисты. Навороченное снаряжение, бронежилеты, американское оружие». Другие очевидцы подтверждают, что среди грузинских войск были не только спецназовцы, обученные и вооруженные американскими коммандос, но и иностранные наемники – с африканскими и азиатскими чертами лица. Некоторые из них, как араб – пилот захваченного грузинского истребителя, не говорили по-грузински, и приходилось допрашивать их по-английски.
Грузинские военные и ополченцы действовали с невероятной жестокостью, нарушая принятые правила ведения войны. Мирных жителей и миротворцев на захваченных постах убивали выстрелами в упор, их подвергали надругательствам. Жительница Южной Осетии Виолетта рассказала корреспонденту газеты «Известия», что грузинские солдаты пили в нескольких шагах от подвала, а затем принялись горланить песни, выкрикивая периодически слово «победа!». Наряду с грузинской до нас доносилась и английская речь. Оккупанты догадывались, что жильцы дома в подвале и дрожат от страха. Один из пьяных солдат громко предложил: «Может, бросим им туда гранату?» А его сослуживец в ответ сказал: «Лучше давай дом завалим. Пусть медленно подыхают». Так и сделали. Два танка поставили перед фасадом дома, а еще два – с флангов и открыли огонь из пушек по первому этажу, где находилась зубная поликлиника с колоннами. Но конструкции оказались крепкими, не рухнули».
С этой военной машиной стоимостью в миллиарды долларов столкнулись юго-осетинские добровольцы, которым в штабах резервистов выдавали только камуфляжную форму, по одному автомату и четыре рожка патронов на каждого. После 2004 года такие штабы создавались повсеместно, и в августе 2008-го именно они обеспечили то, что отрядами добровольцев руководили профессиональные командиры подразделений и батальонов. В штабах добровольческим бригадам раздавали рации для связи подразделений, чтобы они могли узнавать обстановку и получать команды. Штабы резервистов в первые дни войны координировали общие действия подразделений, что позволило вести боевые действия более-менее организованно и хоть немного снизить количество жертв среди добровольцев. Но, в общем, именно мужество отдельных добровольческих бригад спасло город в первые дни.
В бригады собирались люди, лично знакомые между собой, выросшие и жившие в одном районе. Получив кое-какое оружие, форму и радиостанции в штабах резервистов, они в дальнейшем были практически предоставлены сами себе. Каски и бронежилеты добывали в боях, у гораздо лучше экипированных грузинских контрактников. Часто врага убивали оружием, отобранным у него же. Несмотря на то что в 9 часов утра 8 августа грузинские СМИ заявили о взятии Цхинвала, это было не так. Вплоть до того момента, когда в разрушенный город вошла колонна российской бронетехники, город сопротивлялся. Все равно явное превосходство противника позволило практически полностью разрушить город: был взорван газопровод, разрушены административные здания, университет.
Грузинские войска не проявили уважения даже к красному кресту – взорвали республиканскую больницу. «Еще 7 августа после начала бомбежек врачи быстро перенесли пациентов в подвал, – рассказала „Новым известиям“ старшая медсестра больницы Марина Тадиева. – Я и несколько врачей находились дома. Но, услышав выстрелы, тут же побежали в больницу. Было страшно – вокруг все взрывалось. В подвале приходилось работать в жутких условиях – не было ни света, ни воды, стояла жуткая вонь. Мы не могли даже трупы вынести в морг. Так пришлось прямо под окнами больницы похоронить одну женщину, 68-летнюю бабулю Кулумбегову. Она скончалась из-за серьезного ранения». Евгений Поддубный, ТВЦ:
«Сложно сказать, зачем грузинские танки стреляли прямой наводкой по больнице, зная, что в больнице не было осетинских ополченцев, разве только раненые.
Благо под больницей был достаточно большой подвал и там смогли разместиться все, кто в этом нуждался, там же делали операции. Но на втором этаже больницы реанимация как была, так и осталась, потому что реанимацию перевести сложно. И были склады с медикаментами, с кровью. Много чего. И вот танки прямой наводкой били по второму этажу больницы, по третьему этажу больницы. Там огромные дыры. Неоправданная жестокость. Непонятно – откуда».
Сотрудник цхинвальского морга то, что он видел в дни штурма Цхинвала грузинской армией, смог сравнить «только с тем кошмаром, что был в Ленинакане. Но там стихия, винить некого было, только если силы природы. А здесь – это просто кошмар. Убитые в основном – мирные жители. Вы посмотрите на эту девушку, на ту бабушку, на тех двух женщин и вот этого ребенка – какие они могут быть боевики?».
9.08.08 В наибольшей мере все тяготы войны пришлось выдержать защитникам Цхинвала, общее число жителей которого составляет менее 40 000 человек, включая детей, женщин и стариков. По оценкам военных экспертов, примерное соотношение сил наступающих и обороняющихся было 5:1, а на ключевых участках – 10:1. При этом грузинские солдаты были гораздо лучше экипированы и подготовлены для ведения военных действий. Рассказывает солдат юго-осетинского ОМОНа, участвовавший в первых боях: «Грузины вставали даже после ранения и с яростью кидались вперед, даже если у них были покалечены ноги или руки. После огнестрельных ранений, с ранами, из которых шла кровь, они все равно бились до последнего. В плен грузины никого не брали, на месте уничтожали и убивали. После боя у некоторых из них нашли уколы, шприцы с морфием или еще с каким-то препаратом». Эта дубовая роща, которая была раньше любимым местом для гуляния горожан, превратилась теперь в большое кладбище. Среди трупов, оставшихся там после битвы, было и несколько темнокожих – наемников в военной форме.
Защитники Южной Осетии в большинстве представляли собой добровольцев, лишь накануне получивших оружие и деморализованных бомбардировками города, тревожащихся за судьбы своих родных. Беспокойство не было напрасным. Вот еще свидетельства очевидца: «Когда в город вошли танки, я видел, как сожгли семью. Как раз на углу того дома, где мы сидели. Отец, ребенок и мать пытались выехать за пределы города на „Жигулях“ седьмой модели.
Белая машина, явно не военная. И люди в ней сидели в гражданской одежде. Они пытались переехать улицу, и в этот момент по ним долбанул танк.
Буквально за минуту, за полминуты, даже… – за секунду до взрыва мать успела выскочить. Ей очень сильно повезло. Но отец и ребенок – они заживо сгорели в машине. Мать мы дотащили до подъезда и потом еще часа полтора или два, наверное, все слушали ее крики. Она рвала на себе волосы, говорила, что хочет к своим, к ребенку и мужу, потому что без них ее жизнь не имеет смысла. Она сама была ранена, у нее кровь шла. Это то, что я видел своими глазами. Так продолжалось до вечера, пока нашим ребятам не удалось сжечь большинство этих танков, а другие просто отступили.