День, когда наступило будущее
Шрифт:
– Хм-хм, - затягиваясь сигаретным дымом, недоверчиво хмыкнул Трубецкой.
– Вы имеете в виду плитку? Да, видели.
– Понимаю, ваш скептицизм, дорогой граф. Сам не поверил собственным глазам, однако же, был свидетелем... М-м-м, да, ну это не важно. Если бы я верил в марсиан, то подумал, что те таблички инопланетного происхождения. Склоняюсь к тому, что они принадлежат... пришли из более древней цивилизации. Материал, из коего они изготовлены, более всего напоминает обсидиан. Но самое поразительное то, что начертано, вернее, выгравировано, на табличках. Да-да, - Он сделал небольшую паузу, словно вспоминая.
–
– Он вдруг оборвал сам себя и, задрав рукав пиджака, взглянул на часы.
– О-о, заболтались мы с вами. Мне пора.
Внимательно слушавший антиквар, проигнорировав последние слова историка, спросил:
– И куда же делись эти таблички?
– А кто их знает. Исчезли, испарились. К тому времени Египетские власти запретили вывозить из страны археологические ценности. Но, думаю, не открою большого секрета, итальянцы оказались ушлые ребята, насколько знаю, им удалось вывезти один блок.
– Да, интересно-интересно, - Трубецкой вытащил из мундштука потухшую, выкуренную до середины, сигарету и отшвырнул в сторону.
– Что же, Николай Васильевич, у вас ни одного знакомого не было среди тех итальянцев?
– Как же, приятельствовал с одним... Звали его Пабло. Но скоро мы потеряли связь. С тех пор я не бывал за границей. Ну, ладно, Вячеслав Аристархович, мне вправду пора. До электрички полчаса.
– Разрешите, Николай Васильевич, подбросить вас хотя бы до станции.
– Да нет, дорогой мой граф, здесь недалеко, прогуляюсь, мне полезно.
Трубецкой долго смотрел вслед архивариусу, потом прошептал:
– Прекрасно, прекрасно.
– Садясь в машину, пробормотал: - А старик не прост.
По дороге в город, Роман поглядывал на задумчиво дымившего сигаретой, антиквара. Наконец, спросил:
– Вячеслав... вы, правда, голубых кровей?
– Что? А? А-а-а, да. Мой прадед был внебрачным сыном графа Трубецкого. А фамилия у него была Бецкой. Ну а ты, мой друг, знаешь, кто твои предки?
– Понятия не имею. Дальше моего деда и прабабки...
– А зря-зря, родословной надо интересоваться. Кто знает, кто знает...
Кода они уже въезжали во двор Трубецкой, выстрелив в окно очередным окурком, сказал:
– Вот что, Роман, завтра мы летим в Рим.
– Куда-куда?
– В Рим - в Италию. Подготовь свою красотку. В аэропорт поедем на ней.
ГЛАВА 13 ЗА ГРАНЬЮ
Пархан оказался в маленьком - не более трёх шагов в ширину - закутке. Долго не двигался с места, осматриваясь. Стены здесь были сложены из серых грубо обтёсанных и местами закопчённых блоков песчаника. На одной из стен был закреплён позеленевший бронзовый держатель для факелов, но самого источника света в нём не оказалось. Впрочем, достаточное освещение давали два факела - его и, только что появившимся в каморке, сотника. Кроме того, из спальни фараона лился неяркий дневной свет.
В дальнем конце жрец различил проход. Ранее заметить
– Пошли, - кивнул жрец сотнику и первым двинулся вперёд. Но завернув за угол, вновь остановился. Здесь начинался лабиринт. Вправо и влево тянулись узкие галереи. От них отходили ответвления - некоторые вели куда-то вниз. Похоже, лабиринт простирался под всем городом.
Пархан всматривался в темноту, беззвучно шевеля губами, что-то прикидывал в уме. Потом поднял кусок песчаника и сделал на стене отметку - длинную горизонтальную черту. Мельком взглянув не застывшего сотника, коротко бросил:
– Идём.
Жрец медленно двигался, освещая и тщательно осматривая стену с правой от себя стороны, не забывая делать отметки. Наконец, остановился и долго рассматривал, чем-то привлёкшую его внимание, часть стены. Потом, бросив к ногам кусок известняка, засунул руку в щель между блоками и, нащупав рукоять рычага, с силой надавил. Один из блоков чуть выдвинулся и почти бесшумно стал поворачиваться вокруг своей оси.
– Ага, я знал!
– не сдержавшись, воскликнул Пархан.
Жрец не ошибся в расчётах - это была спальня принца. И она была не пуста. Здесь находились две чернокожие рабыни, наводившие в комнате порядок. Одна - с тряпкой в руках застыла в центре комнаты у ложа, другая - с метёлкой, стояла у противоположной стены. Округлившимися от ужаса глазами, они смотрели на двух, неведомо откуда появившихся, мужчин. И вдруг, побросав свои орудия труда, с визгом, едва не столкнувшись лбами, бросились к двери, которую уже водрузили на место.
Передав факел сотнику, Пархан переступил через невысокий каменный бордюр, осмотрелся и, обхватив ладонью подбородок, замер, задумавшись. Но через минуту невнятно прошептал что-то и, резко развернувшись, вновь шагнул в лабиринт.
Обратно шли в том же порядке: впереди Пархан, за ним сотник. Теперь жрец шагал более уверенно. Метки на стене не давали сбиться с пути. Никакой опасности он не чувствовал. Однако углубиться в лабиринт всё же не решился.
Внезапно жрец остановился, да так резко, что сотник едва не врезался в него. Некоторое время Пархан не шевелился, стараясь понять, что же его насторожило. Наконец, он почувствовал чьё-то лёгкое прикосновение к щеке, и обратил внимание на колеблющееся пламя факела. Понял, что это - сквозняк. Но откуда здесь сквозняки? Жрец внимательно осмотрелся, и заметил, с правой от себя стороны, за уступом, проход.
Вниз уходила узкая каменная лестница. Свет от факела не достигал её основания и терялся в густой темноте. Казалось, что у лестницы не было конца, и вела она в бездну. Но, конечно же, это было не так - у всего есть начало и конец.
Пархан шумно втянул носом воздух. Показалось, что улавливает тонкий аромат благовоний, который только что ощущал в спальне принца.
– Та-а-к, - негромко протянул он, ни к кому не обращаясь, - они здесь проходили.
– Затем, быстро оглянувшись на сотника, снова коротко бросил: - Идём.
– И первым шагнул на лестницу.