День космонавтики
Шрифт:
Сам не помню, как добрался до дома. Захлопнул дверь, отпихнул сунувшуюся, было, лизаться собаку, стащил ботинки и как был, не снимая куртки, потопал на кухню, к телефону. Произошедшее требовалось срочно обмозговать, но сначала надо принять кое-какие меры предосторожности…
— Бабуль? Это я. Да, всё нормально, только из школы. Что, Дворец? Нет, не пойду, устал, шумно у нас очень было — праздник ведь, а вместо третьего урока ещё и кино показывали. Да, и тебя тоже поздравляю, и деду передай мои поздравления… Только к вечеру вернётся? Ну да, конечно, у них там тоже торжественный вечер… Нет, не голодный, у меня от вчерашнего обед остался. На ужин? Схожу в магазин, куплю пачку пельменей. Да-да, завтра прямо с утра к вам, не волнуйся… Ладно, пока, а то мне тут ещё кое-что сделать надо…
Так, полдела сделано, сегодня визита бабушки не будет. Это, с одной стороны, неплохо — не придётся объясняться насчёт собаки. А с другой — насчёт обеда я наврал, сковородка пуста и мне в самом деле, придётся идти в магазин. Я встал, швырнул куртку на стол (хорошо, мать не видит, она бы мне задала!) и протопал в родительскую комнату. Деньги мать оставила как обычно, в сахарнице… так, трёх рублей должно хватить — пресловутые пельмени, ливерная «собачья радость» для Бритьки, ну и к чаю чего-нибудь, на вечер. Надо же как-то отметить первый день моего попаданства!
Чёрт, время-то как стремительно летит! Вчера, помнится, только и делал, что предавался рефлексии, а сегодня — некогда присесть и подумать! А ведь есть о чём — того немногого, что я успел выяснить с утра, с лихвой хватило, чтобы понять: прошлое, в котором я оказался какое-то… не то. Причём отнюдь не в бытовых, памятных с детства мелочах, с ними-то как раз всё в порядке. Нет, тут расхождения основательные системные — а вот сформулировать, в чём они заключаются, не выходит. Космос? Да, конечно. Шильдик «ЗиС» вместо привычного «ЗиЛа»? И это — да, тем более, что на обратном пути я заметил минимум три знакомых грузовика с теми же самыми «аксессуарами». Но много ли увидишь во дворах, а на улицы, даже не самые оживлённые, вроде нашей Крупской, я сегодня не выбирался. Ну, ничего, до угла Ленинского проспекта всего полквартала, и там-то наверняка многое прояснится…
Что ещё — радио, телевизор? Я щёлкнул выключателем, экран «Темпа» (массивный лакированный ящик на тонких ножках) засветился. Чёрно-белый, конечно… ладно, сойдёт и так. А вот с выбором каналов тут неважно — на первой кнопке (никакой кнопки, разумеется, нет и в помине, а есть большой верньер из серой пластмассы, проворачивать который приходится с немалым усилием) какая-то классическая музыка, вторая и четвёртая демонстрируют увлекательнейшее зрелище в виде настроечной таблицы, а на третьей — солидного вида товарищ рассуждает о вопросах научного коммунизма. Я совсем было собрался плюнуть и поискать газету с телепрограммой на неделю (она должна быть где-то здесь, вся исчёрканная карандашом на предмет того, что стоит посмотреть) — как вдруг что-то резануло мой слух. Я сделал погромче, подождал — и вот оно, снова!
— …в своей статье в «Правде» от десятого апреля сего года, — говорил ведущий, — член ЦК КПСС товарищ Шепилов коснулся вопросов дальнейшего развития марксистско-ленинской философии, как науки, определяющей…»
Я повалился в кресло, будто оглушённый ударом по голове… если не пресловутым пыльным мешком, то уж точно диванным валиком, причём с хорошего такого замаха. Как — Шепилов? Какой ещё, нахрен, Шепилов? Тот самый, который «…и примкнувший к ним?..» Так его же с пятьдесят седьмого, после разгрома «антипартийной группы», законопатили в то ли в Туркмению, то ли в Киргизию, заведовать республиканским архивом, и больше о нём никто ничего не слышал. А тут — гляди ты, целый член ЦК, и, судя по тематике статьи, которую бодро обсуждает на экране марксистско-ленинский товарищ, занимается там как раз идеологией, заняв место… Суслова? Я кинулся в прихожую, где рядом с вешалкой, на тумбочке, мать складывала старые газеты. Вот они — стопка, правда, жидковата, ну так мы тут недавно, да и газет много уходит в процессе обживания новой квартиры — то застели, это подотри, то заверни и выброси… Я разворошил всю пачку, безжалостно отшвыривая ненужные номера прочь, пока не наткнулся на то, что искал.
Вот оно — ряд фотографий членов ЦК! Вверху, крупнее других — ясное дело, Леонид Ильич. Косыгин тоже присутствует, и судя по подписи, занимает ту же должность Предсовмина, Подгорный — председатель Президиума Верховного Совета… чёрт его знает, в чём разница между этими двумя должностями, но фамилию эту я, вроде помню. Громыко— глава МИДа, тут никаких сюрпризов, как и с Андроповым — и здесь он, надо полагать, не просто член Президиума, но и Председатель КГБ СССР… ага, вот!
Шепилов, Дмитрий Трофимович, Член Президиума ЦК… а Суслова нет. Вообще. Выходит, Шепилов занимает его место ведущего идеолога страны? Но ведь тогда…
А что там пишут о дорогом Леониде Ильиче? Ага, вот: Генеральный Секретарь ЦК КПСС с… как так — с семьдесят первого года? Хрущёва ведь сместили ещё в шестьдесят четвёртом, и с тех пор именно Брежнев занимал этот пост. Так, а кто был его предшественником в кресле Генсека?
Увы, в газете об этом не было — причём ни в одной из тех, которые я просматривал в течение следующих минут сорока. Н-да, задачка… в библиотеку, что ли, сходить? Здесь должна быть, неподалёку — я, помнится, был в неё записан, и уж подшивки газет шестилетней давности там точно должны найтись. Или… не должны? В нашей истории уже были прецеденты, когда газеты и журналы с упоминаниями чего-то не соответствующего новой линии партии изымали из всех библиотек страны не считаясь с затратами.
…а я-то, наивный чукотский юноша, всерьёз рассчитывал, что конфликт с болваном Кулябьевым — самая неотложная из моих проблем…
V
В общем, ни в какую библиотеку я не пошёл. Торопливость хороша только при ловле блох — что такого случится, если я разберусь в ситуации на сутки позже? В какой-то момент я стал ощущать нервную трясучку и осознал, что ещё немного — и я допрыгаюсь до нервного срыва. А потому, я сходил-таки в магазин (пельмени «русские» в знакомой с детства красно-белой килограммовой пачке по шестьдесят две копейки, ливерная колбаса (второй сорт, полтинник за кило) пачка «Геркулеса» — его предполагалось запарить сразу по возвращении, чтобы и вечером зверя покормить, и с утра, и ещё на завтрашний ужин хватило бы. Такая резкая смена рациона меня несколько беспокоила, но тут уж ничего не поделать, ни «Чаппи» с «Педигри», ни элитной «Эканубой», ни даже родной, отечественной «Трапезой» тут пока и не пахнет.
Поход в магазин обогатил меня давно забытыми и даже в чём-то умилительными впечатлениями: сначала отстоять недлинную очередь к прилавку, дождаться, когда необъятных размеров продавщица взвесит и отложит всё, что нужно, потом ещё одну, подлиннее, в кассу. И, наконец, уже без очереди, получить покупки, обменяв их на выбитый лязгающим кассовым аппаратом чек, походя порадовавшись, что, уходя из дома, сунул в карман сумку авоську, потому как ни о каких пакетах для покупок тут не слыхали, а расскажи — не поверили бы, сочтя буржуазной пропагандой и вражеской вылазкой. Заодно, в «Кулинарии» на втором этаже я прикупил полкило печенья «Масляное» в виде больших рассыпчатых ракушек — и уже предвкушал, как заварю сейчас чайку покрепче ( на кухне обнаружился и предамся релаксации, как меня, на подходе к родному двору, окликнули.
— Лена? Титова, да?
Девочку, обратившуюся ко мне, я узнал сразу, а неуверенности подпустил… сам не знаю, зачем. Может, от некоторого смущения — хотя смущаться мне, шестидесятилетнему мужику, пусть и в подростковом теле вроде как и не пристало…
— Верно! — очаровательная улыбка была мне вознаграждением, как и жизнерадостное тявканье полугодовалого эрделя, весело скакавшего возле хозяйки. — Ты ведь в этом доме живёшь?
— Ага, в нём самом! — подтвердил я.
— А я вон в том, следующем! — девочка махнула рукой. — А тут гуляю с Джерри!