День космонавтики
Шрифт:
А ужин и правда, выше всяких похвал, куда там ресторанам! Оно и понятно: продукт особый, эксклюзивный даже по ресторанным меркам — туши мелких, меньше даже цыплёнка, птичек, запечённых со шпиком и пряностями, и картофельное пюре в качестве гарнира. Охотничий сезон на боровую дичь стартовал и дед, если не каждые, то уж точно через выходные выбирается с ружьём в свою любимую Запрудню, что он с каждым егерем вась-вась, потому как родня… Умело приготовленные вальдшнепы и рябчики — блюда деликатесные, и бабуля по части их приготовления настоящая волшебница, и после особенно удачных выездов собирает всю немаленькую московскую родню за «охотничьим столом». Ну и в будние дни перепадает, а как же…
Между прочим, подумал я, отправляя мелкие косточки в стоящее под раковиной ведро, насчёт охоты — мысль стоящая. Это чуть ли не единственная материя, касательно которой бабушка никогда не возражает деду — и если и если перетянуть его на свою сторону, это будет серьёзный козырь. А предъявить есть что: сам-то я ни разу не охотник, но несколько месяцев назад, просто чтобы занять подрастающего щенка делом, начал развивать в собаке охотничьи, сугубо ретриверские навыки — и дело, вроде бы, ладилось... И если удастся очаровать деда Бритькиными талантами, дело, считай, в шляпе — бабушке придётся принять факт появления собаки, и тогда убедить родителей вообще не составит труда. А объяснить, откуда взялась — да придумаю что-нибудь, время есть… по крайней мере, до завтра.
Ладно, это всё потом. Раз уж жизнь внезапно подарила мне такой тайм-аут, следует потратить его с пользой, чтобы как-то подготовиться к неизбежным коллизиям. Но сначала — я потянулся к телефону, самому обычному аппарату из серой пластмассы с наборным диском — и снял трубку.
— Ты почему не во Дворце? — голос бабушки нарочито строгий, хотя это всё видимость — я-то знаю, как она рада моему звонку.
— Да вот, отпустили пораньше, что-то у них там с подготовкой завтрашнего Дня Космонавтики
Между прочим, чистая правда: память услужливо подсказывает, что именно на это 12-е апреля администрация Дворца устроила праздничный показ «Москвы-Кассиопеи», и не просто показ, а с приглашением в гости экипажа «Зари» — юных актёров, сыгравших в фильме. И наш кружок с полным правом рассчитывает на особую роль в их приёме. Помнится, накануне на занятии кружка мы до хрипоты спорили, как всё это лучше устроить, разошлись на час позже, когда тётеньки-вахтёрши стали многозначительно греметь в коридоре ключами… А я, выходит, сегодня это всё пропустил?
— Так ты туда и завтра во дворец пойдёшь?
Ох, как хотелось бы! Фильм вышел на экраны только в прошлом году, до телепремьеры ещё год или два, так что событие, в самом деле, намечается грандиозное. Но тогда придётся объяснять, почему я пропустил сегодняшнее занятие, да и когда стартует мероприятие, я попросту не знаю. Наверняка ведь перед киносеансом что-нибудь да намечено… Можно, правда, позвонить кому-нибудь из ребят-кружковцев, в записнушке, обнаруженной в кармане школьного пиджака, наверняка найдутся телефонные номера, но…
Тут есть проблема: это одноклассников я помню практически всех, а вот однокашников Дворцу — извините. Наверное, что-то всплывёт в памяти при встрече, но сейчас я даже опознать их по записям, скорее всего не смогу, и уж точно, не вспомню, с кем и в каких я отношениях. Так что, увы, идею о походе во Дворец на показ любимого фильма придётся отставить. Оно, кстати, и правильно, есть заботы поважнее.
— Нет, лучше к вам загляну. — отвечаю — У нас завтра три урока, так я сразу из школы к вам. Дождёшься?
— Конечно. — бабуля, похоже, удивлена постановкой вопроса. — Я и сама собиралась заглянуть, обед приготовить… кстати, ужин понравился?
— Спрашиваешь! Ещё столько же легко одолел бы!
— Вот завтра и одолеешь. Наутро в холодильнике макароны по-флотски, в маленькой кастрюльке, той, с ручкой. Прямо в ней и разогреешь, на маленьком огне, только масла не забудь сначала положить…
— Да я видел, ба, спасибо! Извини, я пойду, а то мне ещё уроки…
— Ну, хорошо, только не задерживайся. Дед с утра дома, будем ждать.
Видимо, сытный ужин так на меня подействовал — а может, и сказалось сумасшедшее нервное напряжение этого дня, но, едва повалившись на диван в своей комнате, я сам не заметил, как задремал. Хорошо хоть, натянул перед ужином треники, а то помял бы школьные брюки, и пришлось бы, на ночь глядя, искать утюг и возиться с глажкой…
Поспать вволю мне не дали. Примерно через час в щёку ткнулся мокрый нос, за чем последовало нетерпеливое повизгивание: «ты чего это, хозяин, а вывести маленькую собаченьку перед сном?» Пришлось вставать, одеваться, искать замену ремню от сумки (для этой цели вполне подошёл старый пояс) и выходить на улицу. За домом располагался небольшой сквер — в более поздние времена, там поставят хоккейную коробку, а сейчас на покрытой прошлогодней бурой травой плеши торчали только два столба для волейбольной сетки. Мы оказались здесь не одиноки — о площадке носился пушистый, повизгивающий и гавкающий клубок, состоящий, кажется, из одних ушей, хвостов и лап. Бритька немедленно включилась в веселье, а я стал знакомиться с собаковладельцами.
Здесь, как это нередко бывает, сложился кружок из собачников с достаточно молодыми питомцами — самому младшему, серому в чёрную крапинку мраморному дожонку было месяца четыре, старший же, чёрно-белый русский спаниель, не дотягивал и до полутора лет, — а потому темы для разговоров крутились вокруг воспитания подрастающего зверья. Мы с Бритькой ожидаемо стали центров всеобщего внимания — во-первых, новички, а во вторых, никто из присутствующих не только золотистых ретриверов, но даже лабрадоров отродясь не видел, даже на фотографиях. Так что я только успевал отвечать на сыплющиеся со всех сторон вопросы, а когда собеседники стали по одному расходиться — оказалось, что мы выбрались под конец «присутственного времени — я испытал немалое облегчение. Подозвал собаку (Бритька послушно, хоть и неохотно, выбралась из свалки, заслужив парочку комплиментов своему послушанию) и отправился домой. Длинная золотистая шерсть была покрыта слоем весенней грязи, и я понимал, что без серьёзной водной процедуры, причём в ванной, тут не обойтись…
Ночь. Стрелки позаимствованного в родительской комнате будильника показывают четверть первого, зверюга уютно свернулась возле стула, на котором я сижу, и беззвучно посапывает — собаки, как и люди, подвержены стрессу от внезапной и кардинальной перемены обстановки. А мне не спится, то ли перебил всю охотку, придавив ухо после ужина, то ли — и это, пожалуй, самое вероятное — мысли одолевают.Всякие. Например: а дальше-то что делать? Ну, хорошо, собаку я как-нибудь легализую, план уже созрел, в новой жизни худо-бедно, освоюсь благо, родителей раньше, чем через неделю, ждать не приходится. Со школой тоже всё более-менее понятно: смена квартиры ожидаемо сопровождалась и сменой школы, и хотя я настаивал на том, чтобы доучиться до конца года на прежнем месте, родители и слушать об этом не захотели. В тот раз помнится, я спорил с ними до хрипоты, и крайне огорчился, что не сумел настоять на своём, а сейчас меня это только радовало. Кататься ежедневно на метро от «Университета» до станции «Водный стадион» и обратно, да ещё там трястись остановок шесть на автобусе — удовольствие сильно ниже среднего, хотя в четырнадцать лет не кажется чем-то из ряда вон.