День мертвеца

Харрис Шарлин

–  Хелен теперь с Господом, - сказала я и постаралась улыбнуться.

Глисон слегка успокоился.

–  Вы это точно знаете?

–  Да, - ответила я твердо.
– Сейчас она на небесах, вместе со святыми.

Такие заявления всегда производят впечатление, и ко мне перестают приставать. Терпеть не могу разыгрывать эту карту. Я не назову себя неверующей. Или агностиком. Но мне приходится говорить с людьми о Боге так, чтобы они поняли, потому что мой Бог не такой, как у них. Даже если люди по-настоящему не верят, для них всегда утешительно услышать христианские догмы. Вообще-то, когда они слышат такие

догмы от меня, это может поколебать их тайное неверие.

И это обеспечивает мне безопасность. И безопасность Толливеру.

Глисон натянул на лицо Хелен простыню, и я в последний раз посмотрела на тело, покрытое отбеленным хлопком. Теперь передо мной была пустая оболочка, набор клеток, которые отныне начнут быстро разлагаться.

Когда мы снова вышли под нежаркий солнечный свет, я спросила Толливера, можем ли мы найти подругу Хелен. Мы позвонили Холлису, и тот сказал, что лучшей подругой Хелен была Анни Гибсон. Мы заглянули в городской справочник и пять минут спустя сидели в гостиной - почти точной копии комнаты Хелен. Фотографии детей, показывающие этапы их взросления, большая семейная Библия на кофейном столике, нагромождение ухоженной мебели, запах обеда… Все очень знакомо. Единственное отличие - новые фотографии: у Анни Гибсон появились внуки. В углу стояла корзина с игрушками, дожидавшимися, когда их разбросают по комнате маленькие ручки.

Внешне Анни Гибсон ничуть не походила на Хелен Хопкинс. Толстая, с одышкой, с короткими кудрявыми волосами, она носила очки в голубой пластмассовой оправе. По ней было сразу видно, что женщина она неглупая. Она не позволила нам войти, пока мы не показали ей водительские удостоверения. Тогда Анни предложила нам кофе - из вежливости, а не от души.

–  Хелен говорила мне о вашем визите, - сказала Анни Гибсон.
– Я не знаю, хорошие вы люди или нет. Но она положительно о вас отозвалась, так что мне этого довольно. Я буду скучать по Хелен. Мы каждый день встречались за кофе, дважды в год ездили за покупками в Литтл-Рок. Посылали друг другу открытки на Рождество.

По пухлым щекам Анни потекли слезы, и она потянулась за коробкой с платками, стоявшей подле нее на столике. Промокнула слезы, высморкалась.

–  Наши мамы были лучшими подругами. Они и родили нас в один месяц.

Я пыталась представить, каково это - дружить с кем-то так долго. Анни Гибсон было лет под сорок. Я силилась представить, что это такое - иметь внуков, но и детей-то вообразить не могла. Такая долгая дружба казалась мне чем-то невероятным.

«Мне повезет, если я вообще проживу так долго», - подумала я. Интересно, с чего мне в голову пришла такая мысль? Я очнулась и сосредоточилась на сидевшей напротив женщине.

–  Я должна поговорить с вами о том, что вам, возможно, не понравится, - начала я.

Анни была открытой женщиной, и я почувствовала, что с ней надо говорить без утайки.

–  Вы должны обсудить это со мной, прежде чем я приму решение, - сказала она.

Лицо ее было мягким, но воля - железной.

–  Некоторые вещи должны оставаться в секрете.

–  Я с вами согласна, - ответила я и подалась вперед, упершись локтями в колени.

–  Миссис Гибсон, Хелен сама сказала нам, что пила.

–  Так и есть, - кивнула Анни Гибсон, не сводя с меня глаз.

–  Хелен пригласила нас поговорить с ней об убийстве

Тини.

Я говорила медленно, осторожно подбирая слова.

–  Когда я рассказала ей о Тини и Салли, она сказала, что передаст мои слова их отцам. Вот я и хочу узнать у вас: кто был отцом Тини?

Анни Гибсон покачала головой. Коричневые кудри закачались, словно были сбрызнуты лаком для волос. Может, так оно и было.

–  Я обещала Хелен, что никому не скажу. Она приказала молчать, даже если спросит сама Тини.

–  А она спрашивала?

Я благословляла брата за его молчание.

–  Да, - без колебаний ответила Анни.
– Спрашивала. Перед самой своей смертью.

–  Итак, похоже, это был важнейший секрет, - заметила я.
– Понимаете? Она спрашивала и погибла. Хелен сказала, что собирается рассказать отцу Тини, и тоже погибла.

Анни Гибсон изумленно раскрыла глаза. Похоже, она сложила два и два.

–  Но этого не может быть! У него не было причин так поступать!

–  Должно быть, были, - заметила я, пытаясь говорить ласково и убедительно.
– Я рассказала Хелен, что жену Холлиса, Салли, тоже убили. Теперь погибла вся семья. И все они знали, кто был отцом Тини.

–  Тини не знала, - возразила Анни Гибсон.
– Тини так и не узнала. Я ничего ей не рассказала, ведь я обещала Хелен. И я знаю, что Тини спрашивала Хелен много раз после того, как начала подозревать, что ее отец - не Джей.

–  Джей?
– переспросил Толливер.

–  Муж Хелен. Отец Салли. Он придет на похороны. Хотя он и развелся с Хелен, теперь унаследует дом. Сегодня утром он мне звонил.

–  Где он остановился?
– спросила я.

Возможно, удастся с ним поговорить.

В том же мотеле, в котором остановились вы. Но вряд ли вы узнаете у него что-нибудь важное. Хелен бросила пить, а Джей так и не бросил. Ей пришлось подать на него в суд, и постановление суда гласило, что он не может появляться дома. Произошло это года через два после рождения Салли. Раньше Джей был красивым мужчиной, но теперь он никчемное существо.

–  У нас есть опыт общения с алкоголиками.

–  В самом деле?
– Она в упор посмотрела на меня.
– Я заметила на вас эту отметину.

–  Отметину?

–  Дети, выросшие у родителей-алкоголиков, все имеют такую отметину. Я ее вижу. Другие не замечают.

Оказывается, я не единственный человек на земле, у которого есть странный маленький талант.

Мы с Толливером встали, Анни тоже поднялась. Я оглядела маленький дом и заметила на дверях хорошие замки. Чувствовалось, что сюда то и дело приходят друзья и члены семьи; пока мы были здесь, дважды звонил телефон, и хозяйка поставила его на автоответчик. Анни была хорошо защищена.

–  На вашем месте, - сказала я очень осторожно, - я бы поехала на пару дней в Литтл-Рок - за покупками или еще за чем-нибудь.

–  Вы мне угрожаете?
– поинтересовалась она.

–  Нет, мэм. Хелен мне понравилась, хотя я видела ее лишь однажды. И я видела ее после смерти. Я бы не хотела, чтобы вы пережили такой же страх, какой пережила она.

–  Все же вы мне угрожаете, - настаивала Анни Гибсон.

Лицо ее затвердело, она стала похожа на очень упрямого мопса.

–  Клянусь, это не так, - произнесла я как можно серьезней.
– Я просто беспокоюсь о вас.