День не задался
Шрифт:
— Товарищ Титов. Они ударят не по нам! Они ударят по Европе. А мы не сможем ее защитить.
— Сможем. Но, с англичанами надо договариваться о том, что они просят: создать объединенные вооруженные силы.
— Вот упрямец! Ну, хорошо. Создаем объединенные силы, а дальше? Все равно эта машина уже создана, и шила в мешке не утаишь. Завтра, кто-нибудь, увидит ее в воздухе, ребенок, и нарисует.
— Нет, товарищ Сталин. Поверьте, это гораздо сложнее, чем просто рисунок. Это 15–20 лет работы. Мы сейчас впереди всех на этот
— А как же вы смогли это сделать за полгода?
— Я не могу вам этого сказать, товарищ Сталин. Иначе меня в "психушку" упекут.
— С какой стати?
— Дело в том, что я родился в 1950-м году. Служил в авиации, генерал-лейтенант запаса. По состоянию на 2012 год. Именно поэтому, эта машина в воздухе на 15–20 лет раньше, чем она могла появиться, товарищ Сталин.
— А как ты здесь оказался?
— Не знаю, товарищ Сталин. Играл в компьютерную игрушку, а оказался в теле лейтенанта Титова 21 июля 1941 года в воздухе над Кингисеппом. Доказать ничем не могу. Поэтому молчал и воевал.
— Хорошо воевал, Павел Петрович.
— Сергей Петрович, товарищ Сталин.
— Так получается, что ты знаешь все, что будет?
— Уже нет. В той истории еще шла война, американцы и англичане высадились не в Южной Франции, а в Нормандии. Затем они создали Федеративную Республику Германия и начали Холодную войну с нами. Эту войну мы проиграли. Я ушел из армии в 1991 году в должности командующего 17-й воздушной армии в городе Алма-Ата.
— И что произошло?
— Советский Союз распался на 15 республик. К власти пришла буржуазия.
— Как такое могло случиться? Где был народ, армия, партия?
— Партия переродилась, армии и народу внушили, что ничего ужаснее коммунизма нет, и все время вами пугали. В итоге, начиная с 2011 года, в стране проводится "десталинизация". Вы – самый популярный политик в России.
— Чушь какая-то, Титов, или как тебя там.
— Найтов. Все началось сразу после вашей смерти. К власти пришел Хрущев. При помощи армии, он убрал Берию и расстрелял его. Потом провел ХХ съезд, где навесил на вас все репрессии 30-х годов, культ личности и объявил первую десталинизацию. Его отстранят от должности в 64-м. Вместо него будет Брежнев.
— Это который из Политуправления флота?
— Да, он.
— И что потом было?
— Состарилось Политбюро, начали умирать, народ разуверился во всем, потом пришел молодой ГенСек, из крестьян, с Краснодарского края, Горбачев, начал "перестройку", провозгласил "гласность" и сдал нас всех американцам. Потом и его "ушли", как раз 91-м, вместо него сел Ельцин из Свердловска, он начал "приватизацию". Республики между собой передрались еще в конце 80-х. Нищета, выживали, как могли. Но нефти у нас много, газа много, постепенно выкарабкались, но растеряли все, что только можно было растерять. Пугаем всех ракетами, но сами их уже разучились делать.
— Так ты поэтому посоветовал
— Да. Ход войны мне был известен. Но разница уже была очень заметной. Блокаду Ленинграда мы сняли на 8 месяцев раньше, Паулюса разгромили много быстрее. Хребет люфтваффе переломили тоже быстрее и с меньшими потерями. "Там" Курск длился на много дольше и очень кроваво. Больше совпадений не было, потому, что по-другому стали планировать ход операций. В итоге, мы заняли всю Европу, а не пол-Германии.
— Об этом кто-нибудь знает?
— Кроме вас, никто.
— Страшно с такими знаниями жить?
— Уже нет, товарищ Сталин. Уже все идет по-другому. Той истории больше не будет.
— Уверен?
— Вы не допустите, Иосиф Виссарионович.
— Сколько мне осталось?
— 6 марта 1953 года.
— Семь лет. Не много. Как же ты столько лет это в себе нес?
— Я работал. Для меня, в общем, уже старика, это – вторая жизнь. И она более удачна, чем та, которую я покинул. Творю историю, — улыбнулся я.
— Ступай, мне надо подумать. Будь дома. Я – позвоню.
Сталин позвонил через день, задал вопрос об Академии Генштаба:
— Вы в Академии Генерального Штаба учились?
— Да.
— Кто у вас тактику вел?
— Маршал Захаров.
— Совпадает… Зайдите ко мне, я – в Кремле, — сказал Сталин, и повесил трубку.
В кабинете он показал мне 7 доносов на меня: два от "физиков", два от авиаконструкторов и три от военных, в том числе и от маршала Захарова, в каждом из них говорилось о том, что я слишком много знаю, но эти знания не подтверждены соответствующим образованием, опытом, встречами и знакомствами. О том, что все это очень странно выглядит.
— Это, косвенно, конечно, подтверждает ваши слова. То, что человек вы необычный, было всегда заметно. До сих пор это приносило определенные плоды. Итак, Павел Петрович, я буду называть вас именно так, расскажите о себе, подробно.
Я начал с самого детства. Подробно описывал все, что помнил о том времени. Он не перебивал меня, лишь изредка задавал вопросы, уточняющие некоторые моменты или термины. Время от времени что-то записывал у себя в блокноте. Прошлись и по службе в армии, и по боевому опыту, и по образованию. А так же и по боевому опыту отца.
— Так много конфликтов? И все с участием США.
— Да, товарищ Сталин. Мировой жандарм.
— Поэтому вы их так "любите".
— Их и китайцев.
— А эти здесь причем?
Рассказал об отношениях с Китаем. Сталин фиксировал имена политиков, узловые моменты в политической ситуации.
— В прошлый раз вы упомянули, что у нас много нефти и газа. А у меня совершенно другие сведения.
Я рассказал и о нефти, и об алмазах, и о золоте в Узбекистане. Он попросил отметить все на карте, которую он достал из стола.