День непослушания
Шрифт:
– Ты че-то попутал, Антоха… – миролюбиво ответил Глад, голова которого работала, как компьютер. У него всегда в опасных ситуациях голова работала очень хорошо, позволяя избежать наказания и отыскивая самые лучшие пути спасения. – Ты чего это начинаешь с наезда? Мы, пацаны, должны держаться друг друга. Нам нужно помогать пацанам! Собирать воровское благо, отыскивать таких же, как мы, жиганов, учить их воровскому закону. Ну а ты что? Сразу власть делить?
Глад говорил, говорил, говорил, как цыганка, которая заговаривает случайного прохожего, чтобы в оконцовке тот положил ей в карман все деньги, что у него были, и пошел дальше, домой,
Говоря, Глад продвигался к противнику маленькими шажками, держа за спиной небольшую удобную бейсбольную биту.
Когда оказался на шаг от Антона, выразительно посмотрел куда-то в даль, сделав многозначительную паузу. Все автоматически посмотрели туда, куда смотрел Глад, в том числе и Антон.
И тогда Глад ударил. Сильно, вкладывая в удар всю злость, что у него накопилась на этот мир, на людей, на Антоху, посмевшего ему противоречить. Бил не для того, чтобы проучить зарвавшегося пацака. Бил, чтобы убить.
Череп Антохи хрустнул, вогнувшись в мозг прямо над ухом. Левый глаз выскочил из орбиты, вытаращившись в пространство, как в дурацком голливудском мульте. Из носа, из ушей брызнула кровь, и Антоха стал медленно заваливаться назад и вбок. Когда он упал под ноги ошеломленных парней, Глад подскочил к нему вплотную и стал остервенело бить по голове, превращая ее в месиво из костей, крови и чего-то желтовато-серого, склизкого, разбрызгивающегося по сторонам, как грязь осенней порой из-под колес машин.
Кусочек этого желто-красного попал на щеку одного из парнишек, тощего Микиты, Санька Микишева, и он со страхом и брезгливостью сбросил его на землю, отойдя назад и с ужасом глядя на Глада, прыгающего на груди изувеченного Антохи.
– Все! – Глад тяжело дышал, криво усмехался, перебрасывая из руки в руку испачканную кровью биту. – Еще кто-то есть? Кто-то против того, что я бригадир? Кому-то не нравится пацанский уклад? Вы сразу скажите! Не тяните!
Все молчали и только смотрели на ноги Антохи, которые еще слегка подергивались. Глад усмехнулся – живучая, тварь! И башки нет, а он еще дергается!
– Да че там… ты – наш вождь! – неуверенно протянул Серый. – Ты нас привел в АУЕ, ты хранишь Закон. Тебе и рулить. Я лично не против. Да и пацаны не против. Прально, пацаны?
– Прально! Правильно! – заболботали пацаны, пряча глаза от Глада. И он усмехнулся:
– Ну, отлично! Тогда вот что: сейчас идем смотреть, чего можно прихватить на Горе! Теперь все наше! Машины – наши! Магазины – наши! Девки – тоже наши! Гы-ы… поняли, пацаны?! ВСЕ наше! Айда! За мной!
И они пошли, радостные, возбужденные. Впереди новый, красивый мир!
Антоха? Да хрен с ним, с Антохой. Он всегда был себе на уме… говнюк! А вот Глад – фартовый пацан. С ним не пропадешь! И главное, он знает, что делать. А теперь, когда некому говорить, что делать и как жить, такие люди в цене. Ведь кто-то же должен говорить, как жить? А как иначе? Всегда кто-то командует и кто-то подчиняется. Такая селяви!
Я накрыл папу и маму покрывалом. Не знаю, как все это правильно следует делать (поминать, хоронить), какие обряды совершать, какие молитвы читать. Да и нерелигиозный я. Честно сказать, никогда не задумывался над такими понятиями, как бог, религия и все такое прочее.
К вечеру я уже вполне спокойно передвигался по квартире, и мне очень хотелось есть. Очень. Да это и понятно: пролежать несколько дней в отключке, да еще и с высокой температурой – небось, весь подкожный жир испарился. У меня его и так было немного – постоянные тренировки, пробежки, скакалка, да и рос я так интенсивно, что все вокруг удивлялись – мол, и куда молодая поросль тянется?!
Есть, когда в соседней комнате лежат твои мертвые родители, как-то странно и стремно, но, во-первых, есть очень хотелось, во-вторых, я обещал папе выжить. Я последний в нашем роду и должен его продлить. Иначе нельзя. Я должен!
Хорошо, что электричество еще есть и газ тоже есть. Когда они отключатся, я не знаю. Когда-нибудь отключатся. Системы электро- и газоснабжения не вечны, за ними нужно следить. Жахнет газопровод – вот и конец отоплению. И скорее всего, это произойдет к зиме. Или зимой. Вся пакость обычно происходит зимой. Хм… кроме смертельной эпидемии вируса. Наверное.
Холодильник был забит продуктами: отец успел позаботиться и об этом. В морозилке – мясо, мясные полуфабрикаты, на полках сыр, молоко, овощи, масло, все, что нужно для нормального питания. Рядом с холодильником – ящик тушенки, ящик сгущенки, мешок с крупами – рис, пшенка, овсянка. Мешок картошки в углу. Успел папа запастись.
Начистил картошки, помыл под краном (вода тоже пока есть), задумался – воды надо набрать. И тут же вспомнил: в большой комнате – несколько здоровенных бутылей с водой. Папа! И это продумал!
Картошку сварил целиком, бухнув в нее банку гостовской тушенки. Подсолил, бросил лаврушку – пойдет! Папа меня учил готовить, сам он очень недурно готовил – говорил, жизнь заставила научиться. И еще говорил, мужчина должен уметь все: и дичь добыть, и башку врагу прострелить, и плов узбекский приготовить. На то он и мужчина, чтобы уметь! Единственное, чего мужчина никогда не сможет, – это родить. Тут уже все права у женщин! Хотя и тут без мужчины никак не обойтись.
Мама ругалась – солдафонский юмор! Чему, мол, сына учишь?! Но смеялась. Они вообще хорошо понимали юмор, мои родители. Как начнут смеяться, ну не удержаться, сам хохочешь, даже если и не понял, чему они смеются.
Поел, попил чаю с джемом – тоже из папиных запасов. И пошел спать. Вечер, что можно делать ночью?
Прежде чем улечься спать, попробовал влезть в Интернет. Увы, не получилось. Похоже, что станции отключили, или они просто сломались. На телефоне тоже ничего разглядеть не смог – связи нет. Уже вырубилась? Это плохо. А хотя… куда мне звонить? И зачем? Вот если были бы рации, и… и что? Опять же, с кем связываться? Хотя… как я мог забыть? С тем же Митькой Кругловым! Как теперь с ним состыковаться? Если только поехать на Гору. Тут недалеко, четыре километра, час ходьбы. На «Гранте» – пять минут езды.