День пиротехника
Шрифт:
– Тоже мне, ловелас нашёлся, – буркнула старшая. – Короче, его надо брать на горячем. А в том подвале наверняка что-то сыщется. Слишком долго ждём. Можем просидеть здесь неделю.
Способ слежки из автомобиля, излюбленный авторами американских фильмов, в битком забитых минских дворах не прокатывал. Облюбованные места парковки с номерами машин, написанными масляной краской на асфальте, а также с импровизированными знаками типа уложенных столбиком дырявых покрышек, охранялись тщательнее Форт-Нокса. Служебный транспорт, занявший одно парковочное место в вечернее время, вызвал бы такой нешуточный скандал, что тайная засада потеряла бы всякий смысл.
Марина решила вопрос радикально. Четвёрка офицеров расположилась на кухне квартиры, любезно предоставленной хозяевами за то, что их отпрыска сердобольная инспекторша ИДН не отправила на зону, хотя, быть может, и стоило бы. Семейство удалилось с ответным визитом по поводу новогодней пьянки, благодаря этому первомайцы сидели в темноте в относительном комфорте и смотрели через двор на черноту полуподвального окна.
Скепсис, наконец, выразил и Вася.
– Подумаешь, видели его бегущего с сумкой. Если каждого сумчатого проверять…
– То арестуем половину кенгурового зоопарка, – закончил за него Лёха. – Я бы тоже не напрягался. Если бы не дело с четырьмя трупами.
– Официально в том подвале кружок иностранного языка, платные курсы, – добавила Ольга. – Но жильцы там видели свет и вчера, и тридцатого.
– Если бухали, сегодня точно надо продолжить, – со знанием дела заключил Василий. – Но в Минске миллион других мест для продолжения. Если нам нельзя бухать, то, значит, хоть по чайку? Марина, где тут у хозяйки заварка?
– Сидеть! Девочки походу не соврали, – напрягся Лёха. – Вон, кто-то топает к двери.
– Он, Хворостович. Его сутулую спину за километр узнаю, – заявила Марина. – Поднимайся, любитель чая.
Не зажигая свет, они выбрались из квартиры. Лёха, идущий первым, вытащил «Макарова» и передёрнул затвор.
– Лёш, ты сдурел? Там один задохлик. Его бы девочки и без нас повязали.
– Это ты сдурел, Вася. Там – подозреваемый в убийстве. Лучше свою волыну приготовь.
Шинель лейтенант успел поменять на меховую кожаную куртку с государственным флагом возможного противника в вероятной войне, потёртую на локтях. Пистолёт умещался в боковом кармане.
Толстая, как сейфовая, но с очень примитивным замком, подвальная дверь поддалась от удара ноги.
– Гражданин Хворостович? Не двигаться, руки держать на виду!
Высокий как сам Лёха, но болезненно согнутый парень обратил к группе захвата унылое лицо. Пуховик выглядел ещё страшнее, чем погибший у лейтенанта, голову украшала серая шапка грубой домашней вязки. Джинсы с бахромой тоже были не от Кардена, но эти подробности Лёху не волновали.
Тонкие пальцы сжимали стакан и чайник. Подозреваемый явно занялся делом, от которого минуту назад оторвали Василия, – готовил чай.
– Медленно поставь чайник на… просто поставь.
Единственный стол был завален настолько разнообразной всячиной, что казалось, будто оперов-первомайцев уже опередили, устроив обыск в духе Гестапо, и всё найденное выворачивалось на этот стол. Места для чайника не нашлось, и Хворостович аккуратно опустил его прямо на пол.
Первое замешательство у парня начало проходить.
– С Новым годом, Марина Леонидовна. Хорошеете, не стареете.
– Поговори ещё у меня! – гаркнул Лёха. – Лицом к стене! Руки за голову!
– А как же «всё сказанное может быть использовано против вас?»
– Умный мальчик, сам знаешь. Зачем повторяться?
Лёха пихнул его к стене. Дикий бардак в подвале – журналы, книги, пакеты, обёртки, коробки, тряпки, обрывки плакатов и прочий хлам – наводил печаль. Если писать протокол по всем правилам, работа предстоит до утра, и объём протокола будет как роман Донцовой. Главное – есть ли что там искать?
Сзади моргнула вспышка. Марина сделала фотографию на телефон.
Убрав пистолет в карман, Лёха повернулся и увидел, что привлекло внимание Марины. Под загаженным столом валялся пустой пакет от садовой селитры, соседствующий с мешком из-под угля для мангала.
– За это своими руками тебя удушу, – ласково пообещала инспектор. – Ты, тварь такая, готовил взрывчатые вещества в подвале жилого дома, где проходят газовые трубы!
– Сразу ментовская подстава, – отреагировал сутулый. – Ни слова больше не услышите. Где мой адвокат?
– Сейчас будет! – пообещал Лёха и ударил без замаха. – Вот тебе адвокат. А вот и сразу Гаагский трибунал.
От несильных, но точных тычков Хворостович согнулся ещё больше и припал на одно колено.
Ольга с Мариной начали перекапывать хлам, разыскивая другие улики. Они нашли слегка мятый постер, зарегистрированной за рубежом белорусской организации против смертной казни.
– Это твоё сообщение в газеты, что Ковалёв и Коновалов невиновны, а подрывник ты?
Лёха взял диссидента за подбородок и легонько встряхнул.
– Не я… Но мы тоже против!
– Появилось «мы», – констатировал Вася. – Выражаясь языком уголовного кодекса, – устойчивая преступная группа, действующая по предварительному сговору. Товарищ лейтенант, достаньте его телефон.
– Не возражаешь? – Лёха вытащил трубу из кармана Хворостовича. – Марина Леонидовна, гляньте его связи.
– Ого! Активный трындюк. Много звонков, много контактов. Наши партнёры из КГБ спасибо скажут. Кто там ещё выступает против воли народа, выраженной на референдуме? Какая-то Алеся. Сейчас наберу и скажу, что ты её сдал как подельницу.
– Не-ет! Её не трогайте! Она не при чём.
Коленопреклонённая поза делала реплики подрывника особенно жалостливыми.
Марина добралась до звонков 30 декабря.
– Товарищи офицеры! У нас новогодний подарок. Этот паскудник звонил в 19.01, то есть набор начат за минуту до взрыва в «Заряне», – она выключила трубу и спрятала в карман. – Теперь, если твой исходящий зарегистрирован на улице Калиновского и неподалёку от магазина, можешь больше ничего и никому не рассказывать. А защищать тебя не возьмётся даже самый беспринципный адвокат.