День Правды
Шрифт:
– Опять из себя королеву строит! Еще бы табличку на двери повесила с приемными часами. Никакого уважения к людям!
Все дружно стали ее одергивать, но она не унималась:
– Вчера ушла с пикника, ни с кем не попрощавшись, сегодня на завтрак не явилась. Может, намекает, чтобы мы уехали?
– Не говорите ерунду, – вступил в разговор Виктор. – Она вас пригласила, вы приехали и не надо ничего выдумывать. Нужно иметь уважение к людям, как вы верно только что заметили, тем более к хозяйке.
Веру понесло:
– А тебе не надоело у нее в холуях ходить? Думаешь, она тебе свое наследство оставит? Как бы не так! Она эту смазливую девчонку ни на шаг от себя не отпускает!
Тут Тамара рявкнула на Тасю:
– Выйди, потом уборку закончишь!
Тамаре прекрасно известно, что Тася обо всем мне докладывает,
– Попомните мои слова! – уже почти кричала Вера. – Она все оставит этой девчонке! Посмотрите, как она ее разодела! Моя дочь так не одевается. Тут с утра до ночи…, но ничего не можешь себе позволить…
Лаура одернула мать:
– Побойся бога, мама! Ты сроду не работала и вообще уймись, ты уже достаточно наговорила.
Виктор не произнес ни слова, во всяком случае, до тех пор, пока Тася находилась в комнате. Позднее она принесла им кофе, но за столом царило гробовое молчание, даже мальчишки не баловались.
Тася продолжила уборку моей комнаты, а я задумалась. Вот значит как! Я еще жива, а они уже делят мое наследство. Впрочем, я давно об этом подозревала, но столь явно еще никто не высказывался. Но наверняка все об этом думают. У Веры, что на уме, то и на языке, а вот об остальных этого не скажешь. Так кому же не терпится сильнее всех? Нужно будет всё обсудить с Катей, подумала я и будто споткнулась. Нет, ни в коем случае! Она не должна даже подозревать, что может стать моей наследницей, да я пока такого и не планирую. Конечно, она не поддалась на мелкий подкуп в виде груды тряпья. Но если искушение будет велико, очень велико? Я знаю ее всего третью неделю, как я могу быть в чем-то уверена? Чужая душа – потемки. Сейчас я ей доверяю и могу на нее положиться, так что этим нужно дорожить. Нет, ничего не скажу ей об этом разговоре, тем более что в нашем расследовании он ничего не меняет. В своих рассуждениях я как раз исходила из того, что все не прочь побыстрее получить доступ к наследству.
Когда Тася удалилась, я собиралась позвать Катю, чтобы продолжить прерванный разговор, но в этот момент позвонила Алла. Она поздравила меня с праздником, и сказала, что вчера прочитала Катины рассказы, все пять, и не могла оторваться. Хотела сразу ей позвонить, но потом решила сначала связаться со мной.
– Она очень талантливая девочка! – восхищенно воскликнула Алла. Такие слова из ее уст дорогого стоят. – Конечно, много всяких огрехов, есть и стилистические ошибки. Но замысел и его подача – выше всяких похвал: четко, емко, ярко и самобытно!
Я слушала Аллу, ощущая гордость, как за Виктора, когда он добивался каких-то успехов. К Маргошке я испытывала другие чувства: любила, восхищалась, умилялась, сердилась, но гордиться ее достижениями практически не доводилось. Алла тем временем продолжала:
– Для нашего издательства эти рассказы не подходят по формату, но у меня есть знакомые в толстых журналах, могу им порекомендовать.
Я хотела было с ней согласиться, но потом решила взять паузу и попросила ничего не предпринимать, пока я с ней сама не свяжусь.
– А если Катя мне позвонит?
– Скажи, что еще не прочитала, – сухо сказала я.
Как некстати этот звонок. Конечно, приятно, что Катя ко всему прочему еще и талантлива, но мне сейчас нужно, чтобы она была рядом и думала о том, как найти преступника. Недавно она пожаловалась, что с тех пор, как приехала в усадьбу, ни одной строчки не написала, хотя даже в Прасковьином доме иногда это удавалось. Если же сейчас передать ей слова Аллы, они наверняка вызовут в ней всплеск творческих сил, и ей станет не до меня – замыслы, вдохновение… К сожалению, мне это состояние неведомо, хотя в молодости пыталась писать. Я хорошо чувствую литературу, знаю всякие тонкости писательского ремесла, но мои произведения получались какими-то деревянными, не живыми. Впрочем, если честно, хоть я и пыталась писать, большой тяги к этому занятию не испытывала. А как сказал Чехов: «Если можете не писать, не пишите». Вот я и не пишу. Именно Чехов был моим кумиром и примером для подражания, и именно в жанре короткого рассказа я пробовала свои силы. Многие думают, что этот жанр самый легкий, я же считаю его самым сложным. Нужно всего на нескольких страницах рассказать историю и раскрыть характеры, даже не все достойные
В связи с известиями от Аллы мне пришла в голову еще одна мысль. Если Катя поймет, что сможет худо-бедно содержать себя писательским ремеслом, то съедет отсюда. А я все больше к ней привязываюсь, и мне страшно представить, какой станет моя жизнь, если вдруг она уйдет из нее. Такую девушку, умницу и красавицу, надолго в сиделках не удержишь. Надо что-то придумать, и я обязательно придумаю.
Глава шестая
Катя
Похоже, моему безмятежному, почти растительному существованию в этом доме пришел конец. Антонина Петровна обрушила на меня такую информацию, которой ну никак не ожидала. Я старалась не показать охватившего меня ужаса, но, боюсь, кое-что все-таки проскользнуло. А моя подопечная, несмотря на возраст и болезни, оказалась очень мужественной, за это многое можно простить. Хотя, за что мне ее прощать? В том мире, который ее окружает, свои законы, и она живет по ним.
Сидя за столом в своей комнате, я сосредоточенно размышляла, что нужно предпринять, чтобы защитить ее. Как можно дать человеку отраву? – Через еду, питье и лекарства. Значит, мне нужно контролировать всё. Но как? Пока непонятно. А как поступил к ней яд вчера? До обеда мы всё время были вместе, и она чувствовала себя хорошо. Сразу после обеда тоже, но когда зашла за мной на шашлыки, сказала, что устала. Обычно после дневного отдыха она как огурчик. Следовательно, яд попал в ее организм в конце обеда или после него. Когда я подошла к ней перед уходом из столовой, она держала в руке бокал, оживленно разговаривая с Верой Ивановной, и больной или усталой не выглядела. Нужно уточнить, что она пила, и кто ей наливал. Скорее всего, яд был в том бокале. А какие еще варианты? Я прошлась по комнате, пытаясь физической активностью стимулировать мозговую деятельность. Вряд ли кто-нибудь отважился бы подложить яд на глазах у всех, значит, сделал это заранее. Но как? Положил яд в пустой бокал? Опять не получается. Антонина Петровна очень брезглива, ни одного пятнышка на посуде не пропустит, не говоря о каком-то порошке или жидкости на дне бокала. Неужели преступник отравил всю бутылку? Но тогда мог бы пострадать кто-то другой, вряд ли преступнику это нужно. Ничего конкретного в голову не приходило, плохой из меня сыщик, но, как говорится, лиха беда начало.
Мои хождения ни к чему не привели, и я села, удивляясь, что Антонина Петровна не звонит, я ведь слышала, как Тася ушла. На душе было не просто неуютно, а тревожно. У нас в Заполье тоже порой бушуют пресловутые шекспировские страсти. В прошлом году сорокалетний мужик убил молодую жену, приревновав ее к своему младшему брату. Страсти, конечно, нешуточные, но всё было сделано спонтанно, в состоянии аффекта. А тут кто-то исподтишка травит старую женщину, при этом наверняка любезничает с ней и пользуется ее щедротами. Каким же должен быть этот человек? Я попыталась включить свою писательскую фантазию, чтобы сначала представить некую абстрактную личность, способную на такие злодеяния, а потом приложить к этому шаблону всех присутствующих, авось что-то да получится.
Думаю, для того, чтобы решиться на такое преступление, должно совпасть как минимум два фактора: внешние чрезвычайные обстоятельства и внутренняя предрасположенность, то есть некая гнильца. С внешними обстоятельствами более-менее ясно – острая необходимость в деньгах, больших деньгах. По словам Антонины Петровны, родню ее мужа постоянно терзают финансовые кризисы, даже когда в окружающем мире царят тишь да гладь, да божья благодать. Чего уж говорить о сегодняшнем неспокойном времени.
А что с Виктором? С ним вроде всё благополучно. Он у руля, получает высокую зарплату и является основным наследником. Особенно важно последнее. Но ведь это может в любой момент измениться, Антонина Петровна очень импульсивна, и он наверняка это понимает. Может быть, надоело семь лет находиться в подвешенном состоянии? Однако Антонина Петровна верит ему безоговорочно, этого нельзя не учитывать. Теперь Тамара. То, что она хочет быть здесь полноправной хозяйкой, видно невооруженным взглядом. С каким чувством она говорила о корте и бассейне! В общем, у всех есть причины, которые могли бы подтолкнуть к преступлению.