День револьвера
Шрифт:
— Ну хорошо, — решил я, — живи пока. Но учти, попробуешь дернуться…
— Вот чего не собираюсь. — Гобл снова потрогал затылок и совершенно по-человечески ойкнул. — У меня, ыгыр-мгыр, не болит разве что хвост.
— А у гоблов есть хвосты?
— Не-е. — Гоблин принялся стаскивать патронташ. — Вот потому и не болит. Ох-х… ну, Кривоклык, ну… — Дальше последовала длинная фраза, где из человеческих слов присутствовали только «незаконнорожденный сын» и «дерьмо», — чтоб тебя на Небесных Равнинах склеили неправильно!
— Кривоклык, это тот здоровый, что взорвался? — уточнил я. — Интересно, с
— Должно быть, ты влупил прямо в динамитную шашку.
— А разве динамит от пули взрывается?
Гоблин совершенно по-человечьи пожал плечами.
— Я не гном, как видишь, — сообщил он. — Че думаю, то и говорю. Ты пальнул, Кривоклык взорвался. Либо динамит, либо… ы-ы-х, со смеху лопнул. Я голосую за динамит.
— Ну-ну.
Доводы зеленошкурого казались вполне разумными, что делало их вдвойне подозрительными. В конце концов, кто из нас гоблин?!
Впрочем… на первый взгляд, конечно, все гоблы на одно рыло, в смысле, одинаково уродливы. Но сейчас, вдоволь наглядевшись, я решил, что морда у моего нового «приятеля» малость посимпатичнее, чем у его покойных друзей. Да и шкура посветлей и не столь бородавчатая.
— Эй, а ты, случаем, не полукровка?
— Нет.
Я не поверил.
— Квартерон.
— Понятно, — кивнул я. — Ну а имя у тебя есть?
Задав этот вопрос, я немедленно пожалел об этом. Если собираешься кого-то пристрелить в самом ближайшем будущем, не стоит узнавать его имя. Даже когда это всего лишь гобл.
— Есть, — неохотно произнес гоблин. — Только ты его все равно не запомнишь, а если запомнишь, то произнести правильно не сможешь. Называй меня просто — Толстяк!
До города оставалось полмили, а сил у меня не оставалось вовсе — пока я не увидел первый скелет.
Это была женщина. Наверное. По крайней мере костяк был наряжен в когда-то голубое ситцевое платье, а череп обрамляли длинные светлые волосы. Скелет обнимался с кактусом, точнее, не обнимался, а… в общем, выглядело это весьма непристойно. Второй костяк, в лихо скособоченном котелке, висел на соседней акации, а еще несколько скелетов поменьше смутно белели сквозь кустарник.
То еще зрелище — я с трудом удержался от вопля, взамен припомнив пару любимых оборотов дядюшки Айвена и адресовав их быстро темнеющему небу.
— Это, — то ли гобл понял ругательства буквально, то ли ему просто поболтать захотелось, — те, кто не успел к закрытию ворот. Их здесь много.
— Вижу.
Даже я мог уверенно сказать, что когда-то костяки были переселенцами. Очередные идиоты, поверившие в сладкоголосый бред правительственных агентов о совершенно свободных землях к западу от Миссисипи. Большинство из них — у кого имеется хоть пара унций мозгов — поворачивает еще до Пограничья, но всегда находятся и те, кто сочтет добрый совет за злую шутку. Господи, упокой их души, раз уж никто не озаботился упокоить их бренные останки.
— Сволочи, — пробормотал я. — Могли б уж и похоронить.
— А они пытались, — тут же откликнулся гоблин. — Ну эти, из города. И на следующее утро все скелеты на прежних местах стояли. Это кости, ы-ы-гы, даже в освященной земле так просто не улежат. А священник здешний — хиляк, — гобл добавил еще несколько весьма образных эпитетов, — не может перед своим борделем… ы-ы-ы, я хотел сказать, даже церковную ограду еле-еле поддерживает.
— Ну, а некромантов здесь нет, что ли?
— Есть, как не быть, — фыркнул Толстяк. — Ажно трое. Только ни один из них без предоплаты даже муху дохлую не поднимет. Были б это приличные покойники… а этих и не заклясть нормально.
Про то, что в Пограничье на использование неупокоенных работников смотрят сквозь пальцы, я уже знал не только по слухам. В штатах бы уличенному в подобном деянии колдуну светил крупный штраф, а то и лишение лицензии на практику. Но этой территории до нормального штата, как от Бостона до Лондона на каноэ, а пока закон здесь — прерия, а прокурор — койот, как сказал мне один из завсегдатаев бара в Малкольм-Сити.
Только не сыщешь дураков брать такого работника. Послушного, не требующего еды, питья, одежды и сна, но при этом еще и способного в любой момент разорвать заклятье повиновения, как подгнившую веревку, — и снести с плеч хозяина то, чем по скудоумию и жадности не воспользовались в момент покупки. В округе наверняка хватает и более смирных покойников.
Обернувшись, я краем глаза заметил какое-то шевеление в зарослях. Скорее всего, ветер. Которого почему-то совершенно не чувствуется на дороге.
— Шагай живее.
— Что, бледношкурый, проняло? — Гобл и не подумал выполнить приказ, а наоборот, замедлил шаг. — Не трясись, эти кости не опасны, пока не взойдет полная луна.
— Я не трясусь! — соврал я. — Сапоги жмут.
— А хочешь бояться, — словно не услышав, продолжил Толстяк, — бойся того, кто их оставил.
— Это кого же?!
— Ы-ы-х! — гоблин довольно икнул. — Этот вопрос местные себе уж который вечер задают. Добро пожаловать в Погребальнец!
Последняя фраза не являла собой плод гоблинской фантазии — она была криво намалевана красным поперек деревянного щита справа от дороги, и в лучах заходящего солнца казалась особенно зловещей.
Впрочем, на карте здешнего участка Пограничья, которую я битых два часа изучал на вокзале в Гимли-Крепьстоуне, значились два Ада, три Рая, целых четыре штуки Новых Небес и одно Чистилище. Ну, а всякие Эдемские сады и Могильные Камни на той карте были представлены, что называется, в широком ассортименте. Юморок с душком. Я потихоньку начинал к нему привыкать — что, конечно, вовсе не значило, будто местные шутки стали мне нравиться.
— Мрачное местечко, должно быть?
— Дыра как дыра, — гоблин сплюнул. — Видал я места получше, видывал и паршивей. Вторых было маловато.
Я с трудом удержался от дежурного: «врешь ты все!». Этот гобл явно был не прост — слишком уж он членораздельно, правильно и, бизон его залягай, умно изъяснялся по-человечески.
К тому же мы почти дошли до ворот.
— Ста-а-ять!
Тягучего южного акцента в этой фразе хватило бы на троих.
Я остановился. А гоблин подошел вплотную к воротам, развернулся и от души пнул калитку. Единственным видимым результатом стало брызнувшее из косяка небольшое облачко то ли пыли, то ли трухи. Выждав пару секунд, зеленошкурый повторил процедуру, и на этот раз я услышал весьма подозрительный треск.