День рождения Буржуя - 2
Шрифт:
– Как она?
– Сам-то как думаешь? Другая баба давно свихнулась бы. А она ничего - держится. Еще и меня, инвалида, держит.
– Ладно тебе! Инвалид нашелся...
– Да не обо мне речь. Хватит тебе по чужбинам шастать, плакать в подушки отелей. Хорошо было придумано, да не сработало, - Толстый раздраженно поколотил ложечкой о стенки уже пустой чашки, нерешительно посмотрел на друга но все же спросил: - Буржуй, а ты никогда не думал... Может, это был не он? Ну не Кудла?
– Не знаю, - безнадежно вздохнул
– Теперь уже не знаю. Но ты-то носишь в теле его железки...
– Я - да. Только речь сейчас не обо мне, - упрямо повторил Толстый.
– Мне-то еще ничего. Я хоть знаю, что ты живой. А Вера, Олежек? Они же сегодня, между прочим, и тебя поминали! Свечи за упокой ставили! Ничего себе жуть, да? В общем, - Толстый решительно рубанул воздух рукой, - пора тебе выбираться из пещеры, Буржуй. Ты здесь полжизни проберложить можешь и все равно ничего не узнаешь.
– Слушай, - вспомнил вдруг Коваленко, - а что Борихин?
Толстый пожал плечами.
– Борихин? Ничего. Я так понимаю - у него тоже дубль-пусто.
– Ничего себе! Год! Год прошел!!! Ты за что ему платишь?
– Да старается мужик, - вступился за сыщика Толстый.
– Правда, старается, это ж видно. Переживает.
– Не переживать, а работать надо. Убийцу ловить!
– Да это ясно, - поскреб в затылке Толстый.
– Он того... В общем, на месте не сидит. Да и друг из ментов - кажись, майор - ему неофициально помогает, он же теперь без ксивы, сам понимаешь. А вообще-то менты ему мешают. Они-то дело давно закрыли, думают - это ты...
– Что, до сих пор думают? Дебилы!
– А что им еще думать? Все сгорело, один труп опознан как твой...
– Вот этого я совсем не понимаю.
– Да я вообще ничего не понимаю, - в сердцах сплюнул Толстый, а потом неожиданно улыбнулся.
– Знаешь, иногда забудусь под утро - и так легко становится. Кажется - все как раньше. У тебя так не бывает?
– Нет, - жестко ответил Буржуй и поднялся.
– Все, дружище, давай двигай.
– Может, прямо сейчас вместе и рванем, а?
– без особой надежды спросил Толстый.
– Верка точно не спит - ждет.
– Рехнулся, да?
– А чего?
– В день поминок, на ночь глядя. "Здрасьте, сестричка!" Что, хочешь овдоветь молодым?
– Все равно же тебе рано или поздно всплыть придется.
– Придется, придется. Кстати, ментам тоже многое объяснять придется, так что Варламова далеко не отпускай. Ну пойдем. Я тебя в транспорт погружу.
У темного крыльца они обнялись на прощанье, и Толстый взгромоздился на сиденье. Уже включив двигатель, oн опустил стекло и подмигнул Буржую:
– Знаешь, друг, а ведь мы его, гада, все равно поймаем. Правда.
И очень серьезно Буржуй кивнул в ответ:
– Я знаю. Я за этот год чувствовать научился. Как волки чувствуют. Он вообще где-то близко...
– Любимый! Э-эй! Просыпайся. Такой большой - и такой соня.
Голос жены, неслышно вошедшей с подносом в комнату, вырвал Толстого не то из воспоминаний, не то из полудремы. Вера поставила поднос на тумбочку, присела на кровать и взъерошила Толстому волосы. Тот сладко потянулся, точно сию вот только минутку очнулся от глубокого сна, поинтересовался:
– Который час?
– Самое время, Толстый, - Вера протянула мужу дымящуюся чашку.
Манерно отставив мизинец, гигант продегустировал напиток, томно закатил глаза и крякнул вполне по-рабоче-крестьянски:
– Ух, хорошо!
– Ты не забыл, что вчера обещал?
– невинно поинтересовалась Вера.
По лицу Толстого заметно было, что он лихорадочно перебирает в голове события вчерашнего дня, чтобы вспомнить какие такие обещания успел надавать любимой жене. Не вспоминалось ничего. Для оттяжки времени он пустился на хитрость и задал уточняющий вопрос:
– Кому обещал?
– Мне, любимый, мне. Твои обещания остальным женщинам меня не волнуют, можешь их цинично обманывать.
– Каким еще женщинам?
– потрясенный столь гнусной клеветой, Толстый схватился за сердце.
– Это все вранье!
– Другая на моем месте сейчас бы придралась к словам.
– Так я же не на другой женился, а на тебе, - широко улыбнулся Толстый.
– И правильно сделал. Кстати, у тебя из кармана пиджака обертка "Сникерса" торчит.
– Враги подкинули. Завистники. Никому верить нельзя, - выпучив для убедительности глаза, принялся отпираться Толстый. Потом приобнял Веру и поинтересовался как бы невзначай: - Слушай, а чего я это... обещал?
Вера очень-очень ласково поглядела мужу в глаза, взяла его за руку и проговорила умильно:
– Ты обещал сегодня вечером поехать на сеанс к Марии-Стефании.
Тут уж глаза у Толстого полезли из орбит без всякого притворства. Он? К ворожке? Да быть такого не может!
– Чего? Что за бред? Когда это я такое обещал?
– растерянно залепетал гигант, но тут взгляд его остановился на смеющемся лице жены, и он одним движением повалил ее на спину, всем своим весом прижав к матрасу.
– Вот сейчас кое-кто получит за вранье!
– Толстый! Ай! Пусти!
– в притворном ужасе вопила Вера.
– Не пущу. Будешь знать, как обманывать сонного мужа! Думаешь, если я вчера спиртного пригубил, так ничего не помню? Вот погоди, я Буржую пожалуюсь...
Вера под ним сдавленно ойкнула. Тут только Толстый сообразил, что опять проговорился, опять испугал жену. Он как-то сразу сник, обмяк. Вера без труда вывернулась из-под него и встала с кровати. Улыбка медленно стаивала с ее лица, она смотрела на мужа с такой жалостью, с таким отчаянием, что тот даже поежился.