День рождения Буржуя - 2
Шрифт:
– Тоже верно...
– согласился со словами Борихина майор и вернулся к прежней теме: - Этот твой молодой-ранний точно не знает, что ты у меня?
– Откуда? Я три квартала успел проехать. А потом еще без тормозов неизвестно сколько...
– Тогда давай так. Ты пока посиди у меня, а мы с ребятами возьмем его по-быстрому...
– Погоди ты. Еще разобраться во всем надо.
– Разобраться? Да тут любой стажер за пять минут разберется! Пока мы с тобой разговаривали, он сидел в машине, так?
– Ну так.
– Времени у него было предостаточно, так?
–
– Естественно...
– передразнил друга Мовенко.
– А потом он наотрез отказался сесть в машину, собираясь якобы пройтись пешком чуть ли не на другой конец города. Тебе улик не хватает?
Борихин снова поморщился, но только, видимо, не боль в ребрах мучила его на этот раз. Он неохотно признал:
– В общем, конечно, складывается. Как говорится, все одно к одному.
– Вот именно. Одно к одному.
– Ну а его ночные приключения?
– Ты-то хоть мальчишку передо мной не изображай, ладно?
– Майор начинал злиться уже по-настоящему.
– Обычная шелуха для отвода глаз. И для отвода подозрений. Мол, ищите, дядечки, злобных киллеров в "командирских" часах, а я, хороший мальчик Вася, тут совершенно ни при чем: сам от них пострадамши. Не знаешь, что ли, как это делается?
Конечно, Борихин знал. Недаром ведь столько лет проходил в ментах! Но знал он и другое: как легко шьются дела теми, кому хочется и удобно их пришить. А улики против Василия слишком уж удобно выстраивались в обвинительный приговор. Хоть сейчас - в камеру. К тому же что-то не давало Борихину поверить, что его молодой помощник способен на подлость. Уж настолько-то в людях он разбирается!
Размышления Борихина майор принял за молчаливое согласие.
– Ладно, хватит предположения строить. Я вызываю группу, направился он к телефону.
– Погоди. Не надо группу, - Борихин прикрыл трубку ладонью.
– Ты, кстати, даже не допустил, что тормоза могли испортить, пока Василий здесь, с нами, был.
Толстый медленно осел в кресло.
– Т-ты...
– хрипло выдавил он из враз пересохшей глотки. В его глазах плескался ужас. Не сознательное опасение одного человека перед лицом другого, таящего угрозу, не подсознательный инстинктивный страх перед неведомой опасностью, а глубинный, почти мистический ужас, корни которого уходят в бог весть какие глубины и измерения. Сердце Толстого ухнуло и провалилось вниз, по хребту от копчика и до шеи словно кто-то провел холодными пальцами, во рту появился кислый привкус. Перед ним стояло привидение.
– Я. Здравствуй.
Голос Кудлы был до странности бесцветным и мертвенно-спокойным, но это был голос существа во плоти. И звуки его привели Толстого в себя. Перед ним стоял человек, едва не лишивший его жизни. Перед ним стоял человек убивший его друзей. Перед ним стоял враг.
– Сука...
– горло Толстого опять перехватило, на эта раз - от слепой ярости.
Ноги гиганта сами по себе напружинились, тело приготовилось к броску, он приподнялся в кресле. Но Кудла, видимо, был к этому готов. Набалдашник его трости несильно, казалось бы, ткнулся в какую-то точку на теле Толстой и тот, бессильно обмякнув, снова рухнул в кресло.
– Перестань, - в лишенном эмоций голосе Кудлы неожиданно прорезались примирительные нотки.
– Последний раз, когда мы виделись, я сделал тебе больно. Не нужно, чтобы это повторилось.
– Мне плевать, - прохрипел Толстый и так вцепился подлокотники, что костяшки пальцев побелели.
– Я тебе горло вырву, падаль...
– Успокойся. Иначе мне действительно придется убить тебя, - голос Кудлы снова стал завораживающе, гипнотически спокойным, но глаза продолжали оставаться настороженными.
– А я пришел совсем не за этим.
– Слепящая ярость ушла. Теперь Толстый уже мог смотреть на противника с холодным расчетом, взвешивая свои шансы.
– Ты - покойник, - бросил он, чтобы выиграть время.
– Если не я, то Буржуй...
Кудла иронично ухмыльнулся.
– Уж кто меня точно не убьет, так это наш маленький подкидыш. Скорее я его убью, потому что он это заслужил. Если ты перестанешь сверкать глазами и ждать, когда я расслаблюсь, мы сможем спокойно поговорить.
– Не о чем нам говорить, - отрезал Толстый.
– Есть, - без всякого нажима заверил его Кудла. Ясный рассудок только сейчас в полной мере вернулся к Толстому. А вместе с ним - и беспокойство. Он выплеснул его в вопросе:
– Где... Буржуй?
– Как и положено трупу - на кладбище...
Лежавший на столе мобильный телефон зазвонил. Толстый протянул к нему руку, но Кудла молниеносным ударом трости разбил трубку и едва ли не тем же движением смахнул осколки аппарата на пол.
В комнате повисла тишина. Ее нарушали шаги Кудлы, который, постукивая тростью о ладонь, принялся расхаживать по поскрипывающим половицам. При этом он совершенно беззаботно поворачивался к Толстому спиной. Но даже в такие моменты тот чувствовал на себе взгляд Кудлы - бдительный, жесткий. Наконец хозяин дома остановился, присел на краешек стола и взглянул на Толстого.
– То, что мне пришлось стрелять в тебя, - единственное во всей этой истории, о чем я жалею. Но у меня не было выхода - ты это тоже понимаешь.
– А все эти трупы, кровь?
– Это входило в правила игры, - с усталым безразличием Кудла пожал плечами.
– Мне и сейчас плевать на них. Я ни о чем не жалею. Вернее, почти ни о чем.
– Он усмехнулся и чуть пошевелил тростью, но в этом движении таилась явная угроза.
– И перестань, наконец, сжиматься комок, чтобы наброситься на меня. Ты потерял форму. Толстый, и я все чувствую...
– Да, потерял форму, - гигант зло сверкнул глазами.
– Потому что лежал трупом. Только слышал обрывки голосов и мочился под себя. А еще испытывал на себе то, что чувствуют люди на электрическом стуле!
– Я уже говорил, - с тягучим сожалением произнес Кудла, - мне действительно жаль. Мы с тобой - воины, и оба понимаем, что умереть тебе было бы лучше, но не моя вина, что ты такой сильный.
– Был сильный, - из горла Толстого вырвался не то всхлип, не то стон.
– Пока ты, мразь, не превратил меня в то, во что превратил.