День рождения
Шрифт:
Мимо проехал троллейбус. Бори заглянула в него, но в кабине водителя сидел не отец, а крестный Келемен, так что она спокойно перебежала на другую сторону улицы. Огромное здание универмага «Радуга» сияло в быстро наступивших сумерках освещенными окнами. Их свет манил к себе Боришку, как заблудшего путника далекий огонек. На улице было много народа, больше чем обычно: возвращались домой ребята и девочки из их школы, а со стороны площади шли и вливались в толпу «эперьешевцы» из гимназии. «Может, я успею еще догнать Сильвию, — подумала Боришка. — Ведь если она уже будет дома, мать, того и гляди, еще не пустит ее со мной, а тогда я сумею забежать к ней только через несколько часов, и совсем не останется времени на покупки…»
Платье
Наконец она появилась. На ней была синяя дубленка; под мышкой — светло-коричневый портфель; на руках — красные перчатки. Сильвия ходила с непокрытой головой — на ее высокой прическе оседали снежинки.
Боришка побежала к ней, не обращая внимания на красный свет светофора, — ей некогда было дожидаться, пока он покажет зеленый. Полицейский, увидев, как она лавирует между машинами, даже погрозил ей своим жезлом. Снова проехал троллейбус, — лишь бы ее не узнал кто-нибудь и не передал отцу!
Только сейчас она почувствовала, как недоставало ей последнее время Сильвии: за минувшие две недели ее подружка почти не находила для нее свободной минутки.
Еще издали Боришка принялась махать сумкой, чтобы Сильвия заметила ее и поняла, что произошло какое-то радостное событие. Сейчас она, конечно же, засыплет ее вопросами — ведь Боришка никогда так не бежала к ней навстречу.
Сильвия молчала.
Между ними лежала какая-то странная тишина, которая была тем удивительнее, что вокруг них все бурлило и гудело в предпраздничной суете. Эта тишина, словно окутавшая их, была непонятна и томительна. Сердце Боришки сжалось от жалости. Может, у Сильвии плохие отметки: к ней, бедняжке, всегда придираются преподаватели.
— Ну, и у вас начались каникулы? — спросила Бори и тут же покраснела от смущения: разумеется, такую глупость только она могла спросить — ведь ей прекрасно известно, что во всех школах Венгрии с сегодняшнего дня каникулы.
Сильвия даже не ответила на этот вопрос, прекрасно понимая, что Боришка не за тем встретила ее, чтобы спросить о каникулах.
— Ну, что случилось. Малышка?
Если бы можно было все так легко и просто рассказать! Однако скованность уже пропала — с Боришкой говорила прежняя Сильвия, интересующаяся всем, что касается ее подружки. Торопливо и сбивчиво, проглатывая слова, Боришка начала рассказывать:
— Наконец-то приехал Рудольф. Он, наверное, купил там себе новое зимнее пальто — я обратила на это внимание, когда он выходил из такси. Ведь я говорила, что он вернется к праздникам?.. Сильвия, спланируй, пожалуйста, сегодня свое время после обеда так, чтобы нам вместе походить по магазинам и сделать покупки. У мамы, к сожалению, нет вкуса — ей всегда нравились лишь практичные вещи, а для меня страшно важно, чтобы я могла с кем-нибудь посоветоваться при покупке платья. И даже не потому, что я боюсь одна делать покупки, а, главное, потому, что хорошо, когда на тебя в новом платье кто-то посмотрит со стороны и скажет свое мнение. С туфлями-то дело проще — тут сама сразу почувствуешь,
Сильвия вдруг закрыла глаза и остановилась.
Боришка недоуменно смотрела на подругу, — длинные черные, плотно сомкнутые ресницы придавали ее лицу какое-то таинственное выражение. Будто она только что заглянула в большой мир и, ослепленная, сомкнула веки, чтобы дать отдохнуть глазам. «Как она любит меня! — подумала Бори. — Как она мне во всем сочувствует! Кучеш, например, только хихикает да рисует веночки из цветов над головой Рудольфа, Фалуш тоже не принимает дело всерьез, да и остальные из звена… А Ютка так вообще от всего отмахивается».
Сильвия открыла глаза, и перед Боришкой вновь была прежняя Сильвия со своей неизменной улыбкой на лице, ее лучшая подруга, не стеснявшаяся на улице, перед школой, при всех обнять ее и поцеловать…
— Ну, так это же великолепно, Малышка!
Разумеется, она найдет время! На все. Они вместе купят и подарки для ее родителей, и для Цилы и Миши, все самое красивое, и, конечно, платье и туфли… Ведь делать такие покупки — настоящая радость! Она вполне согласна с Боришкой, что покупать одной трудно, и пусть Малышка не думает, что она ей оказывает какую-то любезность, ей и самой приятно походить по магазинам, посмотреть на красивые модные вещи. Сильвия весело рассмеялась и подхватила Боришку под руку. Сильвия стала вдруг необычно разговорчива. Теперь уже шутки в сторону, поучала она подругу. Теперь нужно быть наготове; как только они купят платье, то сразу же сядут вместе и разработают план действий: что нужно сделать для того, чтобы как можно чаще встречаться с инженером. Начать нужно, разумеется, с того, что она, Сильвия, подружится с Рудольфом и будет рассказывать ему о Боришке много хорошего, пробудит в нем интерес к ней и желание поближе с ней познакомиться. Только пусть уж Бори не одевает свои смешные фартуки, в которых она ходит обычно дома, а одевается как взрослая девушка. Может, она хочет, чтобы Сильвия одолжила ей кое-что из своих нарядов? Она с удовольствием сделает это: у нее все платья модные, а Боришка выглядит взрослее своих лет и, к счастью, одного с ней роста.
Боришке сразу стало не по себе. Она представила себе, как накричит на нее отец, едва только она заикнется об этом. Да разве он разрешит своей дочери одеть платье Сильвии? Вот когда ей придется наслушаться «теплых слов»! Таковы уж у нее родители! А ведь если подумать, как было бы все просто! Из-за них же у нее будет только одно настоящее платье, поскольку она не сможет воспользоваться предложением Сильвии.
Да, кстати, не забыть бы напомнить Сильвии о ее долге.
— Мне было бы удобнее всего встретиться около четырех часов, — сказала Боришка. — К этому времени приготовь, пожалуйста, деньги. Сегодня мне дома уже не придется врать. Как только придет отец, я заявлю, что покупаю себе на заработанные деньги к празднику платье, и сразу же зайду за тобой. Только я попрошу тебя: давай спустимся порознь, я выйду первой, а ты за мной. А у «Радуги» встретимся — я тебя буду ждать у витрины. Ты ведь знаешь моего отца — ему не нравится, что мы бываем вместе.
— Ну конечно, я прокаженная, — проговорила Сильвия. — Я гадкая. Я не гожусь тебе в подруги, по мнению твоего отца.
Боришка готова была расплакаться — так ей было стыдно. В эту минуту ее собственные родители показались ей совсем чужими людьми, а отец вообще бесчувственным тираном.
— Ну, не горюй, Малышка! Я не сержусь на тебя за это. Ты же не можешь отвечать за своего отца. Все отцы одинаковы. Ты ведь знаешь моего. Впрочем, откуда тебе знать, когда я сама его почти не помню. Мне было четыре года, когда он нас оставил. С тех пор он еще два раза женился.