День Рожденья – Запрещамбель!

Смирнов Никита

7. и Ангелина Шушкина – эти трое всегда вместе.

8. Хомяков Паша. Паша, что это у тебя в руках? А, бублик. Нет, спасибо, не хочу. А вообще давай. Мм, вкусно. Бабушке спасибо передай.

9. Антонов Сережа. Сережа, ты опять в спортивном костюме? Нет, кросс бегать не будем, только гулять.

– Ребята, я взяла фотоаппарат, если увидите кота, сразу говорите мне! – тонким, но твердым голосом убеждала Синичкина. – Я папе рассказала, он не поверил, но фотик дал.

– А я взял термос с чаем. Пятилитровый. С вареньем. У меня родители

с этим термосом на Эльбрус ходили, – довольно пробасил Хомяков, жуя и одновременно улыбаясь.

– Ты чего? Зафигом термос? Там же усадьба! Нас посадят за резной стол, и чай нальют в фарфоровые чашки! Как тогда, на фабрике!

– Нет, не нальют!

– Нет, нальют!

– Тогда в автобусе выпьем. Ехать два часа, – отрезал Хомяков и протянул огромный пакет с бубликами. Угощайтесь. Ребята расхватали бублики.

– Хома, что тут? Бублы? – влетел Горшков. М-м-м, обожаю! Смотрите, что у меня! Змея, как настоящая! Я уже ей Светлану Евгеньевну напугал, прикиньте! У меня еще паук есть, но я его потом, для усадьбы приберег. Зайдем в какой-нибудь темный чулан, и тут я – уиииоуээ! – здесь Петя издал страшный звук, который, по его мнению, издают пауки, нападая в темных чуланах на молодых учительниц.

– Дурак ты, Петька! Тебя из школы выгонят, – со знанием дела произнесла Вика Поросенкова, упитанная девочка с розовым бантом. У нас во дворе мальчик учительнице подбросил мышь, и его чуть не выгнали. И ты дождешься.

– Мы-ышь! Вот бы ее поймать! Визгу будет!..

– А моя мама говорит, что хулиганы успешны в бизнесе… – мечтательно сказала Ангелина Шушкина. Горшков раскрыл рот от удивления. Это был первый за многие годы довод в пользу бытия хулиганом.

– Это называется э-па-таж! Горшков эпатирует нас, чтобы привлечь к себе внимание. Дешевый трюк! – вонзила спицу Соня Лейнеккер, войдя в кружок, как раскаленный гвоздь в масло. Горшков нахмурился, кулаки его сжались.

– Слышь, Линейка, я те щас!.. Сама ты патаж-лопатаж! Слышь, что Шушкина говорит – успешные в бизнесе! Я, может быть, будущий Стив Джобс!

– Ха-ха-ха! Стив Джобс! Умора! Слышали? Горшок – Стив Джобс!

– Чтобы быть Стивом Джобсом, нужно в компьютерах разбираться. А ты на информатике рожи рисуешь. На кружок робототехники один раз пришел, и то сбежал… – это подошел Игорь Великанов, несмотря на фамилию, самый маленький в классе.

– Ты, Горшков – выскочка. Тык-пык, шума много, а толку мало. Вечно заваришь кашу, а другие расхлебывай. Ты хоть что-нибудь полезное сделал? Хоть одно дело конца довел? – спросила Дубовицкая.

– Антонину Ивановну он довел, – усмехнулся Великанов.

– Слышь, я довел! – загорячился Горшков, судорожно припоминая свои недавние дела. Правда, все, что вспомнилось – это недочитанный Диккенс, и недособранный истребитель. – Я, может быть, руководителем стану! А ему главнее вести других вперед.

– Да ты бросишь все на полдороге, – припечатала Дубовицкая. – И сбежишь.

– Лучше диски мои доведи обратно, – улыбнулся Великанов.

– Так, Великанов приехал, это десять, – бормотала про себя Светлана Евгеньевна. Ольга Ивановна, пожалуйста, заберите у Игоря ноутбук, он ему не понадобится.

И планшет тоже! Спасибо.

– Гора, пойдем на турники, по десять подтягиваний! Или в лесенку!

Это Сережа Антонов, обежав вокруг школы два круга, приставным шагом летел на спортивную площадку. Но их планам не суждено было сбыться.

– Все в автобус! Отъезжаем!

– Подождите! Нас забыли! – раздался крик откуда-то сбоку. Все глянули в окно и увидели бабушку Севы Пляскина и самого Севу. Двери автобуса с шипением открылись, и бабушка принялась запихивать в автобус внука и пакет со снедью. Моментально запахло свежей выпечкой. Улыбающийся Сева обнимал пакет, бабушка крестила окна.

– Пляскин. Одиннадцать. Поехали!

III

Ехали весело, пили чай из термоса, хомячили бублики, потом принялись за пакет с пирожками. Составили коллективное благодарственное письмо Севиной бабушке за пирожки, потом Пашиной – за бублики, потом пели песни, потом частушки. Потом разглядывали остатки зеленой краски на ушах Севы. Тот мирно спал. Провели расследование относительно того, кто покрасил ему уши. Все следы вели к Горшкову. Отобрали сиреневый фломастер у Горшкова, который намеревался второй раз окрасить пляскинские уши. Зафиксировали Горшкова на втором сиденье и привалили спящим Севой.

Автобус уже выкатил за город, мурлыкало радио, спальные районы начали сменяться рощами. Автобус остановился на одиноком светофоре. Красный горел бесконечно долго, так что автобус начал даже почихивать от нетерпения. Горшков поднял голову и глянул в окно. В стороне от дороги на опушке рощицы было какое-то движение.

– Велик, дай бинокль! Быро! – Горшков протянул руку в сторону Великанова. Тот даже не шевельнулся.

– Велик, ну ты чего?

– Ты забыл волшебное слово, – назидательно произнес Великанов. – Повторяй за мной: по-жа-луй…

– Позялустя! – передразнил Горшков. – Давай бырей, не жмись. Подозрительная активность в роще. Дальность триста, азимут сто. Наблюдаю.

Настроив резкость, он увидел, что стая рослых дворняг кружится вокруг дерева. Одна собака, рыжая с куцым хвостом, опершись лапами на ствол, лаяла, глядя куда-то наверх.

– Что они там увидели? Белку что ли? – подумал Горшков.

Автобус тронулся, Горшков продолжал искать белку в ветвях дерева. Когда автобус поравнялся с рощей, Горшков увидел, что на нижней ветке сидит маленький черный котенок. Он был черен, как уголь, шерсть стояла дыбом, глаза испуганно блестели, а лапки вцепились в ствол.

– Стоооой! – заорал Горшков и, сорвавшись с места, побежал в начало, к кабине шофера. – Пожалуйста, остановитесь! Там… котенок!

Водитель дал по тормозам.

– Надо его спасти! Хома, дай сюда пакет с пирогами! Велик, Серега, за мной, прикрывать будете!

– Там котенок на дереве, они его сожрут! – проорал он в глубину салона. Великанов и Антонов моментально оказались рядом с ним и начали пробираться к двери. Но тут Светлана Евгеньевна закричала:

– Горшков, я запрещаю тебе выходить! Они могут укусить!