День Венеры
Шрифт:
Галин укрепил ультразвуковые генераторы на спинах скафандров. Затем влез в "колготки" и опустил "блузу".
– Привет, старина, - сказал он.
– Давай быстрее. Холодно!
– Ничего, скоро согреемся.
Они одновременно включили разрядники. На мгновение скафандры опоясало голубое пламя, сваривая "блузу" и "колготки" в одно целое.
Галин включил обзорный экран, взглянул на Ломова. Тот неуклюже топтался на прямых ногах, втягивая и вытягивая манипуляторы.
– Отойди в сторону, открываю
Галин и сам отодвинулся. Правой подрукой осторожно повернул игольчатый натекатель. Послышался тонкий свист, стрелка манометра двинулась по шкале.
– Десять мегапаскалей, - сказал Галин.
– Десять и две десятых... Ну, еще поднатужься, - подбодрил он венерианскую атмосферу.
– Десять и двадцать семь сотых. Все!
Стрелка манометра стояла неколебимо. Работая четырьмя манипуляторами, Галин быстро открутил и откинул прижимные болты. Овальный люк открылся.
– Давай я первый, - попросил Ломов.
– Делай как я.
Галин повернулся спиной к люку, ухватился за боковые и нижние скобы, подтянулся немного и повис. Манипуляторы начали медленно удлиняться, и Галин исчез за краем люка. Перевел надруки на нижние скобы, втянул подруки. Теперь он висел только на верхних манипуляторах. Еще немного, и ноги коснулись тверди Венеры. Мгновенный восторг захлестнул Галина. Сердце шибануло о ребра; по телу, как от брошенного в воду камня, покатились круги. Спину взяло ознобом. Такое состояние было извинительно для новичка, но ведь Галин высаживался и на Марсе, и на Меркурии, не говоря уже о спутниках Юпитера. Да и по Венере он хаживал. "Ну-ну, старина, - успокаивал он себя.
– Романтика кончилась в прошлом веке".
– Заснул, что ли?
Галин втянул манипуляторы, повернулся и сделал несколько шагов, преодолевая упругое сопротивление атмосферы. Было такое ощущение, что он идет против сильного ветра.
– Давай!
– скомандовал он Ломову, скафандр которого сиял в проеме люка, словно жемчужина на черном бархате.
Ломов повторил манипуляции Галина и через несколько минут стоял на грунте, цепляясь надруками за скобы. Стоял долго, переминаясь на членистых ногах. Видно, и на него накатило.
– Ну как?
– насмешливо спросил Галин.
– Будто окунули в ледяную воду и кипяток одновременно!
– Ничего, привыкнешь.
Они оглядели несущие шары. На двух зияли рваные дыры - полметра в диаметре. Края пластолита загнуты внутрь.
– Вожака, вероятно, расплющило в блин, - пожалел Ломов.
Увязая в мелкой щебенке и немного наклонившись вперед, они заковыляли вокруг "Тетры". Помогли друг другу перебраться через плиту с острыми ребрами, на которую опирался уцелевший шар. Это создало неудобство, так как за кронштейн пришлось ухватиться только верхними манипуляторами, нижние не доставали.
– Ничего, - успокоил Галин.
– Стартовый рывок выдержишь.
Он вернулся к люку и, используя его как промежуточную ступеньку, взобрался на верхушку "Тетры". Намертво вцепился всеми манипуляторами за основание кронштейна.
– Гал, ты где?
– На месте я, на месте, - спохватился Галин.
– Не жарко?
– Чуть больше трехсот Кельвинов.
– В полете будет прохладнее.
К вечеру поверхность Венеры остыла, линия горизонта отодвинулась метров на триста. Стало намного темнее. Базальтовые плиты различались только вблизи, дальше они сливались в сплошную угольно-черную массу. Небо казалось низким и темно-коричневым. В атмосфере никакого движения.
– Гал, - опять позвал Ломов.
– Ну?
– Справа между плитами что-то струится. Как будто язычки пламени. Может, посмотреть?..
– Я тебе посмотрю!
– рассердился Галин, но тут же сменил тон.
– Микель, прошу тебя, никаких эксцессов. Вспомни Блейка.
– Понял.
– То-то же...
– Галин посмотрел на часы.
– Так, теперь блокируй манипуляторы. Сделал?
– Да.
– До старта одна минута... Ухватись руками за пояс комбинезона, а то разобьешь что-нибудь.
– Уже.
– Тридцать секунд... Десять... Сожми зубы, напряги мышцы... Пять... три... Внима-а-ание... Ноль!
Глухо громыхнул отстрел. Галина мотнуло лицом на обзорный экран. На секунду он потерял сознание, но тут же вскочил на ноги. Как его угораздило сорваться? С такой удобной развилки - лицом в жесткую траву. Теперь оправдывайся... Галин смущенно поднял глаза. Ломоносов уже стоял перед ним, широко расставив ноги и засунув кулаки в карманы китайского халата. Насмешливо прищурился:
– За яблочками рановато вроде, господин разбойник?
– Михайло Васильевич!
– Галин истово прижал руки к груди.
– Не со злым умыслом пришел к вам. Хотел посмотреть, как вы наблюдаете явление Венеры на Солнце.
– А ты почем знаешь?
– Ломоносов нахмурился.
– Кто таков?
– Меня зовут Галим Галин. Я планетолог, исследователь планет, значит.
– Образ у тебя скуластый... Татарин, что ли?
– Татарин и есть.
Неожиданно для самого себя Галин перекрестился.
Ломоносов покривил губы в усмешке.
– И как же ты планеты исследуешь?
– Ну... летаю на них. Камни собираю, изучаю.
– На чем летаешь? На палочке верхом?
– Корабли построили, Михаил Васильевич. Планетолеты называются. Мы же ваши потомки, после вас двести пятьдесят лет минуло.
– Это как же?
– Представьте, что время - это бесконечная дорога, по которой идут люди. Кто-то впереди, кто-то сзади. Другими словами, кто-то сегодня, а кто-то вчера. Я пришел к вам из завтра.