Денежный семестр
Шрифт:
Потом я мельком коснулась трагической судьбы Анны Леопольдовны и ее детей. Следующим на очереди оказался Петр Третий, убитый по приказу собственной жены Екатерины Второй в борьбе за престол.
Бедный Ники с каждым моим новым сообщением все мрачнел. Несколько утешив его тем, что Екатерина умерла самым что ни на есть естественным образом, я осветила короткое царствование Павла, задушенного не без потворства сына Александра.
Именно в этот момент мой несчастный спутник сломался и попросил не просвещать его далее относительно истории российских царей, а то ему становится не по себе. А я-то намеревалась поделиться предположением о том, что Николай Первый отравился, и живописать гибель Александра Второго от рук террористов! Что интересно, японская литература всегда производила на меня впечатление необычайной жестокостью. Кто б мог подумать, что сами японцы при этом столь мягкосердечны?
Оставшиеся до отъезда Ники дни мы уже не баловались всякими там музеями, дружно предпочитая театр. Однажды мы даже посетили оперный спектакль – «Пиковую даму», поставленную незабвенным Юрием Темиркановым в период, когда он был главным дирижером Мариинки. Светлые были времена! В те дни на оперу мы рвались не меньше, чем на балет, особенно же, конечно, наслаждаясь двумя шедеврами – «Пиковой» и «Онегиным».
Теперь, по прошествии времени и в отсутствие темиркановского пригляда, оба спектакля несколько утратили свое неповторимое очарование безукоризненности ансамбля и обросли привычными штампами. Тем не менее «Пиковую» с Марусиным я старалась не пропускать. Он пел с тем же накалом, с каким делал это на премьере, и доводил меня буквально до головокружения. Я словно сама вместе с ним мечтала узнать три волшебные карты в жажде выиграть столько денег, чтобы забыть об умеренности гордой нищеты. Тем более что последняя проблема была мне в данный момент весьма и весьма близка.
– Вот и седьмой способ обогащения, – заявила я вечером после «Пиковой» Маше, в очередной раз у нее ночуя. – Узнать три карты и сыграть в фараон.
– И много ты приобретешь? – возразила моя разумная подруга. – Рассуди сама. Герман поставил на кон сорок тысяч. Выиграв в первый раз, он получил вместо них восемьдесят. Во второй – сто шестьдесят. Пределом его мечтаний было выиграть и в третий, то есть получить триста двадцать тысяч вместо сорока. Так?
– Так.
– В итоге он мог бы увосьмерить свое состояние. Конечно, это приятно, однако тебе вряд ли бы существенно помогло. У тебя какое состояние?
Я подсчитала наличность в кошельке, затем умножила на восемь. Да, это не спасет отца русской демократии…
– Надо рассуждать иначе, – предложила я. – Знай я три карты, я бы назанимала как можно больше денег, увосьмерила эту сумму, а потом вернула то, что одолжила. Хотя даже все мои знакомые в совокупности не одолжат мне столько, чтобы увосьмеренная сумма сделала меня богатой. Сейчас разница между богатством и бедностью отнюдь не в восемь раз. Напрашивается вывод, что во времена Пушкина контрасты в России были куда меньше.
– Не переживай, – успокоила меня Маша. – Дарю тебе очередной способ обогащения. В тебя влюбится новый русский и забросает всеми мыслимыми и немыслимыми материальными благами.
– Это ты не сама придумала! – преодолев оторопь восторга, выдавила я. – У тебя бы фантазии не хватило.
– Не сама, не сама… – засмеялась Маша. – Нам почему-то пришла по почте реклама книг из серии «Русский бестселлер». Вот один из романов и посвящен истории того, как в обыкновенную девушку влюбился новый русский и забросал ее всеми мыслимыми и немыслимыми материальными благами.
Я задумалась. Вообще-то, идея насчет материальных благ грандиозная. У меня, например, совсем износилось зимнее пальто, а зима не за горами. И в зимних сапогах трещина на подошве. Лучше бы этот новый русский поторопился и успел забросать меня пальто с сапогами, пока не грянули морозы. А то я заболею и подутрачу привлекательность.
Хотя с чего мне заболеть? Пальто как было теплым, так и осталось, только подкладка протерлась. И сапоги вполне приличные. Поставь новую подметку – и вперед. Поэтому не стоит требовать от потенциального влюбленного слишком многого. Ему вполне достаточно забросать меня подкладками и подметками. Надеюсь, это его не обременит. А вместо пальто и сапог я лучше попрошу забросать меня сухим, хорошим мелом, удобными тряпками и нормальной, большой доской.
Мне стало грустно. Нет, ни один мужчина не выдержит такого обилия требований! Пожалуй, со светлой идеей придется распрощаться. А жаль. У меня как раз есть один знакомый новый русский. Мы с ним весьма тесно общались в детстве, когда мне было пять, а ему десять. Как сейчас помню, он заключил со мной пари на кусок торта и проиграл, а торт зажилил. Так что даже в те времена у него уже были подходящие задатки. Правда, он женат, но я лично не понимаю, почему штамп в паспорте должен помешать человеку забросать меня сухим мелом.
– Слушай, – вдруг озарило меня, – а может, роман обо мне? Меня уже забросали туфлями на шпильках.
– Очень может быть, – кивнула Маша. – Так что жди, скоро он раскошелится и полностью обновит твой гардероб. Правда, не знаю, как ему удастся это осуществить. Он ведь согласен только на обмен, забирая старые вещи. Очень тебе советую начать ходить в баню. Тут-то он не упустит своего шанса. Вернешься – а в твоем шкафчике такое…
Я, кстати, попыталась поделиться с Машей историей про покусившегося на мою жизнь бородача. Маша не отличается деликатностью Игоря и от моего рассказа лишь тихо ржала.
Конференция завершилась, Ники, сообщив, что его существование озарилось благодаря мне новым светом, уехал, а я вернулась к повседневной жизни.
Правда, после его отъезда время от времени в моей квартире раздавался телефонный звонок и очередной немой чукча по-английски извещал: «Вам привет от Ники. Он сказал, что вы можете показать мне Киров-балет». И я привычно вела восхищенного японца в театр. Так что скучно мне не было.
Впрочем, человеку, знакомому с Кубиковым, просто некогда скучать. Как выяснилось, этот несчастный умудрился накопить долгов за те два месяца, которые занятия в его группе вела не я. Долгов, разумеется, не в смысле денег, а в смысле несделанных работ. Началось все с его невинного вопроса, может ли он сдать мне индивидуальное расчетное задание.
Индивидуальное расчетное задание, или сокращенно ИРЗ, это некая трудоемкая, однако несложная работа, задаваемая студентам на дом. Мне не очень хотелось ею заниматься, поскольку по негласным законам кто выдал задание, тот его и проверяет, и я опасалась, что дама, которую я замещаю, приехав, обидится, что я взяла на себя ее функции. Но, разумеется, если по каким-то соображениям приезда дамы дожидаться нельзя, мне придется разбираться самой.
– И до какого числа вам требуется это задание сдать? – осведомилась я.