Денежный семестр
Шрифт:
– На Театральной.
– На Театральной?! – переспросил Юсупов таким тоном, что я моментально пожалела, что неизвестный злодей ограничился похищением справки, а не прихватил с нею и меня в свое злодейское логово. Что бы он там со мной ни делал, хуже, чем сейчас, мне бы, наверное, не было.
– Значит, на Театральной… – снова и снова повторял мой научный руководитель, явно не в силах остановиться.
Я отстраненно подумала, что его, видимо, проняло не меньше, чем меня, только по несколько иной причине. Господи, в чем я перед тобой провинилась!
Телефон, решив, что выполнил свою миссию, выдал короткие гудки.
– Юсупов бросил трубку? – сочувственно кивнула Маша. – Ну зачем ты призналась про театр?
– Не знаю, – вздохнула я. – Незачем, а почему. Потому что дура. Может, это не он бросил трубку, а телефон разъединился?
– Звони снова.
Я не хотела. Мне казалось, что лучшим выходом будет лечь в постель и с горя проспать весь завтрашний день, а на защите поставить крест, ибо после случившегося меня смело можно считать научной сиротой. Маша же отстаивала точку зрения, что, если Юсупов решил со мною расстаться, мне нечего терять, и потому надо попытаться снова с ним связаться, дабы прояснить ситуацию. А проспать день я еще успею.
С замиранием сердца я снова набрала заветный номер – уж не в последний ли раз в своей жизни? А ведь я знакома с Юсуповым так давно… сперва студенческие годы, потом соискательство… я с ним, можно сказать, сроднилась… и вот теперь, из-за этой роковой случайности… да нет, из-за моей собственной глупости! Сорвалось же с языка про театр!
– Наконец-то, – раздраженно ответила трубка. – Вы из дома?
– Нет, с мобильного.
– Вы почему не перезвонили сразу? Гуляли, что ли?
– Нет, – растерянно возразила я, – на улице мороз. Я бы замерзла.
Воцарилось молчание. Видимо, шеф переваривал мой поразительный в своей правдивости ответ.
– Ладно, – наконец, заговорил Юсупов. – Вообще-то документы нужны не на защиту, а несколько позже, когда их вместе со стенограммой заседания ученого совета посылают в Москву. А на защите документы лишь зачитывают. Я как член ученого совета и ваш научный руководитель могу попросить, чтобы зачитать их поручили мне. Таким образом, если не заявится какая-нибудь проверка, факт отсутствия справки мы скроем.
– Спасибо! – от всего сердца поблагодарила я и в ответ услышала полные ярости слова:
– Конечно, если вы любите гулять по ночным улицам, так это ваше дело, гуляйте хоть всю ночь, только учтите – когда вас там прикончат, я вашим научным руководителем быть откажусь, понятно?
– Понятно, – согласилась я, не слишком травмированная подобной угрозой, ибо твердо решила, что на том свете даже при самых благоприятных обстоятельствах диссертацией заниматься не стану, пусть и не надеются. Хватит с меня одного раза! Даже если в качестве шефа мне опять предложат такого благородного человека, как Юсупов.
Наверное, если бы я в принципе могла страдать бессонницей, я бы в ту ночь не сомкнула глаз. Но, поскольку мои проблемы обычно прямо противоположного свойства, проснулась я в одиннадцать. Понятно, я ночевала дома, а не у Маши.
Мама бродила по квартире с видом человека, не знающего, куда себя деть. В мусорном ведре я обнаружила осколки ее любимой чашки, однако решила не задавать бестактных вопросов о том, откуда они взялись. К тому же посуда, как известно, бьется к счастью.
– Если я переживу сегодняшний день, – сообщила мама, – я проживу еще много лет.
– Чего ты нервничаешь? – вздохнула я. – Ну не защищусь. Подумаешь!
– Это тебе «подумаешь»! – Маму аж затрясло. – Тебе-то все равно, а каково мне, ты представляешь? Лучше ешь рыбу. Там фосфор. Для мозгов.
– Ты полагаешь, моим мозгам что-нибудь поможет? – заинтересовалась я.
– Я-то знаю, что у меня самая умная дочь на свете. Но когда члены ученого совета увидят вместо ученого молодую девочку, они могут тебя обидеть.
– Я давно не молодая девочка, – возразила я. – Я – дама. Так что успокойся. Даме можно быть ученым. Буду ученая дама.
Кешенька подлетел ко мне, сел на плечо и своим нежнейшим голоском проворковал:
– Эй, ты! Улетай-ка отсюда! Заниматься мешаешь! – И, подумав, добавил: – Сизисом. Спаси-бо-сибо!
Мы с мамой оторопели, а попугайчик, ободренный нашим вниманием, продолжил:
– Многомерные поля впервые возникли в алгебраической геометрии.
Это была первая фраза моего доклада!
– Может, вместо меня лучше отправить его? – обрадовалась я. – Похоже, текст он знает.
– Он замерзнет, – заявила мама. – Так что придется ехать тебе.
Защита должна была состояться около пяти. Точнее, в один день защищались двое – я и один молодой человек. Его фамилия по алфавиту шла первой, поэтому и защищаться он должен был первым, в четыре часа, а я сразу после него. Мне сказали, что обычно мероприятие длится час, хотя бывает всякое.
Мы с мамой решили приехать в Математический институт к четырем, тем более что надо было успеть прямо там приготовить кое-какую еду да еще забежать в офис к новому русскому за нашим спиртным.
Нагруженные тяжеленными сумками с колбасой, сыром, салатами, икрой и многим другим, мы вышли из дому. Мороз крепчал. Под этим предлогом я попыталась вымолить у мамы разрешение надеть брюки и толстый свитер, однако она была непреклонна, и я была облачена в Светин костюмчик, состоящий из черной юбки, белой блузки и черного пиджака. Ну и, разумеется, в пальто.
План наш состоял в следующем: по пути мы закупаем пять батонов, а также бананы, апельсины и яблоки, потом едем в кондитерскую «Север», где в три пятнадцать встречаемся с моей замужней сестрой Леной, покупаем четыре торта и двигаем в институт, до которого из «Севера» рукой подать.