Deng Ming-Dao
Шрифт:
Постепенно его ранг в даосской иерархии увеличивался, пока он не достиг своего нынешнего положения. Его титул не только подчеркивал совершенное владение даосской доктриной и аскетическими техниками, но и свидетельствовал об огромной власти Великого Мастера над неумолимым временем. Чтобы обрести эту силу, требовались долгие десятилетия занятий, так что поговаривали, что Великому Мастеру уже более ста лет.
Миры, сформировавшие облик Великого Мастера, представляли собой уникальные общественные образования, которые весьма слабо напоминали ход развития всемирной истории. Если представить себе сюрреалистическое сочетание средневековой Европы, в которой одновременно сосуществовали мечи, колдуны, церкви, престолы и алхимия, и древней Греции,
Великий Мастер воплощал в себе безграничный океан традиции, истории, культуры и религии, был пуристом1 и прирожденным богословом. Будучи к тому же сторонником политики крепкой руки и обладая широким умом, Великий Мастер управлял многими храмами. Он старался прививать своим ученикам ту мудрость, сильное чувство порядка и целесообразности, которое за много лет развил в себе.
Сайхун часто сравнивал себя с учителем. Так же как и Великий Мастер, он был высок, серьезен и крепок; но благодаря занятиям боевыми искусствами и поднятию тяжестей мышцы у Сайхуна были крепкими, большими, черные крепкие волосы были блестящими, а кожа за многие годы жизни под солнцем стала плотной и приобрела бронзовый оттенок. Сайхун явно замечал имеющиеся между ними различия. Он был импульсивным и темпераментным, не обладая свойственным учителю рассудительным спокойствием. Сайхун тихо вздохнул: в его глазах учитель явно обладал преимуществами. Для
1 Пурист – (purura (лат.) – чистый); убежденный сторонник сохранения неприкос-
новенности исторических традиций, освобождения последних от влияния современных и чужеродных влияний. – Прим. перев.
своего ученика Великий Мастер был вдохновением, возможно – живым идеалом, достичь которого невозможно.
Сайхун безмолвно поднял ведерко, собрал и одежду учителя, которую предстояло выстирать. Молодой монах с удовлетворением отметил, что комната постепенно наполняется теплом, а утренний туман рассеивается. Потом он поставил тыквенную бутыль с родниковой водой рядом с местом учителя, чтобы тот мог утолить жажду после медитации, от которой тело сильно разогревается. Уже в дверях Сайхун на мгновение задержался, чтобы еще раз оглянуть учителя. Тот уселся на помост, закрыв глаза, скрестив ноги, соединив пальцы рук. Через несколько секунд Великий Мастер вновь стал неподвижен, словно каменная статуя. Наконец, над горами зарделся настоящий рассвет. Сайхун увидел, как первый луч солнца, прочертив все голубеющий небосвод, упал на лицо учителя.
Проведав Великого Мастера, Сайхун умылся, выполнил утреннее послушание, а потом вместе с остальными монахами разделил простой вегетарианский завтрак. Все это время у него из головы не выходили слова, которые прошептал учитель. Если рай и ад находятся здесь, на земле, значит, вполне возможно, что ни вознаграждения, ни наказания вовсе не существует. Если это действительно так, то нет ни добра, ни зла. Ну а коль нет ни добра, ни зла, тогда зачем ему постоянно молиться и отбывать эти бесконечные скучные послушания? Направляясь к храмовой кухне, Сайхун решил, что следует подробнее расспросить учителя об этом.
На кухне стояла адская жара. На кирпичных печах, топившихся дровами, вовсю кипели чаны, достаточно большие, чтобы там можно было купать ребенка. Одни молодые монахи постоянно подбрасывали поленья в ненасытное пламя, другие помешивали варившийся рис. Другие повара нарезали овощи или готовили их для закваски. Всеми куховарами управлял старший монах, которого называли не иначе как «Старый Повар».
То был странного вида старец с, казалось бы, одеревеневшими плечами и спиной; он был низкорослым, приземистым толстяком. Когда Старый Повар сидел, он напоминал испещренную письменами каменную глыбу со двора храма. Голова его была крупной, тяжелой, щеки – полными, а темные совершенно круглые глаза – цепкими и проницательными (что для человека столь странной наружности казалось совершенно невероятным). Да, Старый Повар был действительно неутомимым надсмотрщиком.
Настоятели храма не раз пытались усмирять вспышки гнева у Старого Повара, называя их святотатством и дурным примером – но в данном случае это было все, на что оказался способен даосизм.
– Ты припозднился, – сердито проворчал Старый Повар, – овощи уже совсем остыли. Верно, твой учитель голодает.
«Презренный признается в своем грехе», – извинился Сайхун, подхватил накрытую плетеную корзину с позвякивающими тарелками и заспешил к храму Великого Мастера. Никто из высших монахов не ел в монашеских столовых – их обслуживали ученики.
– Учитель! Учитель! – снова позвал от дверей Сайхун. И опять в ответ тишина. Он вошел внутрь и увидел приветственную улыбку Великого Мастера. Поклонившись, Сайхун поставил корзинку на пол. Вынимая накрытые фарфоровые тарелки, он расставлял их на столе. Там было блюдо из тофу и растительного крахмала; овощи, тушенные с грибами, арахисом и пикулями; рис и паровые хлебные лепешки. От каждой тарелки поднимался ароматный пар. Сайхун едва сдержался при виде аппетитной снеди; он наливал чай и аккуратно устанавливал деревянные палочки в фарфоровую подставку, чувствуя, как во рту собирается слюна.
– Ну и как сегодня твои успехи в занятиях? – поинтересовался Великий Мастер, приступая к трапезе. Сайхун быстро приготовился – иногда его учитель молчал дни напролет, так что не следовало упускать такую возможность.
– Трудно довести себя до совершенства, – скромно заметил он.
– Есть одно изречение: «Разум святого подобен зеркалу: он ни сопротивляется, ни удерживает. Он принимает и отдает. Именно поэтому мудрец безболезненно направляет весь мир». Вот к чему ты должен стремиться. Ты должен очищать себя, не занимая голову всякими банальностями.
– Скажите, Великий Мастер, существуют ли в действительности такие понятия, как добро и зло, правда и ложь?
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Потому что вы сказали «Все, что мы делаем, мы делаем самостоятельно» и еще «Рай и ад существуют здесь, на земле». Значит ли это, что высшей власти не существует? И если нет, то кто определяет, что правда, а что – ложь?
– Чтобы объяснить тебе это, я расскажу тебе историю, – откликнулся Великий Мастер. – Однажды в некий дом вошла прекрасная собой и богато разодетая женщина. Естественно, хозяин дома с радостью принял гостью. Он был полностью очарован ее неземною притягательностью. «Могу ли я спросить вас, кто вы?» – поинтересовался хозяин. «Я – Богиня Удачи, – ответила незнакомка, – я приношу счастье несчастным детям, излечиваю больных, даю потомство бесплодным, одариваю несметными сокровищами, выполняю любые просьбы и мольбы». Услышав это, хозяин дома немедленно поправил свои одежды, низко поклонился богине и усадил ее на самое почетное место в доме.
Через некоторое время появилась в доме еще одна женщина. Она была горбатой и уродливой, бесформенное лицо обтягивала морщинистая кожа, а волосы напоминали выцветшую под солнцем траву. В довершение ко всему от нее исходил тяжелый, неприятный запах. Возмутившись, хозяин грубо спросил оборванку, по какому праву она без спросу вторглась в его жилище.
«Меня называют Черной Госпожой, – сообщила старуха. – Где я ни появлюсь, там исчезает богатство, высокие чиновники попадают в немилость, слабые умирают, сильные теряют свою мощь, женщины бесконечно рыдают, а мужчины горюют в трауре».